Сезон Колдовства

Не успел я покинуть заведение и подойти к коновязи, как меня окликнул чей-то пронзительный голос. Мальчик лет шести, с широкой сумой на плече, дернул меня за рукав. Приподняв козырек соломенной шляпы, он шмыгнул носом и задорно улыбнулся:

— Эй, господин, для вас хорошие новости на сегодня.

Быстро сунув мне в руку печатный лист, он подмигнул и, успев проскочить перед повозкой на соседнюю улицу, мгновенно исчез в проулке. Я развернул пахнущее типографской краской послание — очередной прорыв в науке, который с нашей легкой руки был принят Отсталой планетой как дар богов. Но, к сожалению, как и многие простейшие изобретения так и не прижился. А всему виной непроходимая безграмотность — ее поддерживали все, от мала до велика. Мы честно пытались заразить всех грамотностью, но уперлись в стену непонимания. Но главное, что наместники и святой синод поддержали мнение простого люда. Толи испугались нарастающей ереси, толи решили придержать столь важное изобретение в иных целях. Так или иначе, но бумажные источники информации, а также первые печатные книги были изгнаны в граничащие подданства Чернолесья и Одноводной, где нашли особое применение. Печатные станки, потрескивая и пыхтя, принялись изготавливать объявления о розыске беглых каторжников, которые исчислялись здесь тысячами.

Я вгляделся в неровные строчки и некое подобие фотографии: серый, контурный рисунок. А вот задний фон угадывался очень легко — высокий шпиль часовой башни и низкие торговые дома. Прищурившись, мне понадобилось немного усилий чтобы разглядеть изображение подробнее. И если бы не моя близорукость, — все не мог найти время нарастить новую роговицу, — то взгляд наверняка зацепился бы за один очень значимый изъян. Пометка или ориентир указывающий на крайний справа переулок. Ну что ж, попробуем поиграть по правилам моего будущего проводника.

Небольшой городок Приречье располагался на самом берегу Хладки подданства Губерта-Нелюдимого. Долгие годы здешние места считались настоящей глушью. Население — десяток дворов, да и те в одном шаге от вечного покоя, поблизости никаких дорог или водных каналов, — ну что тут делать постороннему люду.

Так дела обстояли до тех пор, пока местные рыбаки не обнаружили, что их неказистая речушка, оказывается, может приносить не только хороший улов, но и ярко-желтые крупинки самого дорогого в мире металла.

Слухи о золотых приисках разлетелись по подданству со скоростью выпущенной стрелы. И в Приречье потянулись бесконечные вереницы обозов. Сотни и даже тысячи старателей с симптомами Блестящей лихорадки повиновались внутреннему зову. Всего за пару лет добыча разрослась до размеров небольшого города. А желающие все прибывали и прибывали, расширяя границы поселения.

Но удача — капризная штука, и не в состоянии одаривать каждого встречного. Достаточно всего двух-трех избранных. Поэтому, среди старателей, начало зарождаться черное чувство зависти.

Жадность, алчность и ненасытность превратили развивающейся город в рассадник страха и насилия. Смерть постучалась практически в каждый дом, не оставив несчастным иного выбора. Гонимые ужасом поножовщин и кровавых расправ, люди принялись в спешке покидать свои жилища. Счастливая болезнь — превратилась в настоящее безумие. В подобных условиях выживал не сильнейший, а хитрейший. И только когда Приречье вновь сдулся до размера крохотного закутка из тридцати дворов, — все вернулось на круги своя. Но на этом болезненные симптомы не закончились, а наоборот. Именно в это время в Приречье пришел Мор. И установил свои кровавые законы. В считанные дни с его легкой руки людские пороки угодили в надежные тиски извращенного правосудия.

Один страх сменился другим, а яркий блеск в глазах обернулся потухшим взором.

Судьба обожает преподносить подобные сюрпризы. Желая обогатиться, жители поселка превратились в абсолютных банкротов. И никто не смел перечить новому хозяину, который накинул на поселенцев паучьи сети повиновения.

Причина повсеместного раболепства была одна — за спиной страшного человека стоял серьезный покровитель. И имя этому покровителю был — смоляноймрак.

Добравшись до площади, я покосился на башенные часы, которые вальяжно пробили полдень. Сверившись с хронометром, я заметил изрядное отставание во времени. Почти двадцать минут. Но дело тут было вовсе не в механизме. Скорее всего, хозяин Приречья решил и сюда втиснуть свои железные правила, слегка сдвинув временные ориентиры в угодную ему сторону. Выглядело это как полное безумием, но я знал одну неоспоримую истину — Мор всегда действует исключительно во благо пищи для своей плоти. И местный люд щедро платит ему положенную дань за великодушие. Собственным благополучием, жизненной силой, да чем угодно…

Обычно меня трудно застать врасплох, но внезапно нахлынувшие воспоминания, порой играют злую шутку даже с самым опытным перегрином.