Сезон Колдовства

— Безусловно. И желательно чтобы это была не какая-то там безделушка, а нечто действительно серьезное. Некая личная вещь. Что скажешь на это?

— Скажу: именно Признак и привел меня к тебе. И мне понадобится помощь.

Монах недоверчиво уставился на меня.

— И чем же я смогу быть тебе полезен?

— Мне нужно попасть в цитадель Очищения. А если быть точным: в подвалы святой инквизиции, туда, где ведьма провела свои последние часы. В период первого Сезона охоты вы пленили невинную душу и незаконно приговорили ее к смерти, а теперь она воскресла из мертвых… Короче, мне нужны твои личные архивы «Доносных списков»…

Где скрывается прошлое?

Приблизившись к столу монах аккуратно положил стопку запыленных фолиантов — с третьего по пятый том. Они охватывали четыре десятилетия: самые кровавые и жестокие за всю историю здешнего мира. Именно тогда началась первая охота на ведьм.

Мы выступали простыми наблюдателями, не вмешиваясь в методы дознания инквизиторов. Но были случаи, когда перегрины все-таки становились главными действующими лицами в жестоких постановках Сезона изгнания.

Мы сидели до самого утра. Говорили немного, в основном молчали. А как иначе? Тяжелые воспоминания почти всегда похожи на рваное лоскутное одеяло — яркие рисунки сменяются затертыми швами. Возможно, все дело в эмоциях. Это именно они уничтожают большую часть неприятных эпизодов, — но ощущения никуда не исчезают. Их не искоренишь даже долбанным самовнушением.

Мы остановились на пятом томе. Я вгляделся в ровный почерк и ощутил как перехватило дыхание. Это точно было ее имя — и в приговоре, и на странице пыльного фолианта.

Кларисса Мерси — свободная прачка из городка Фрагед. Доставлена в орден по коллективному доносу ближайших соседей. В содеянном не созналась. Приговор приведен в исполнение…

— Ты уверен, что это она? — уточнил Патрик.

— Хотел бы я ошибаться, но что-то мне подсказывает — мы на верном пути …

— Я всегда знал, что когда-нибудь мы поплатимся за свои злодеяния, — воспоминания нахлынули на монаха с новой силой. — Знаешь, мы наломали столько дров, что теперь легче придать этот бурелом костру, чем пытаться разбирать завалы.

Я рассеяно кивнул, но мысли витали далеко отсюда. Вернувшись обратно на Сферу, память действовала независимо от своего хозяина и откинув меня в недавнее прошлое…

Огромная площадь в виде полумесяца, укрывшись под прозрачным колпаком, являлась взлетной площадкой для Земляного бота, задача которого — доставить ученых на планету, а по окончании вахты, вернуть обратно.

Рядом со мной стояла моя племянница, а перед нами толпилась довольно внушительная группа провожающих. Ученый Триумф устроил из отлета настоящий праздник. Впрочем, с годами интерес к освоению соседней планеты заметно угас. Жители Сферы все меньше верили в успех скорого переселения, а таинственный мир преподносил все новые и новые сюрпризы.

Я хорошо помнил как Нера обняла свою маму, крепко прижалась к ней — и я пообещал сестре, что прослежу за племянницей. Но обещанного не сдержал! Там где у обычных людей располагается сердце что-то предательски кольнуло. Мои органы на половину состояли из волоконных заменителей, но от этого я не становился менее человечным. Или я ошибался?..

Ведь чем выше твои возможности, тем меньше ты фокусируешься на мелочах. А ведь именно из мелочей и состоит наша гребаная жизнь.

Мы помахали руками и поднялись на борт капсулы.

Прищурившись, Патрик вгляделся в ровные строчки бесконечного списка. Имена, приметы, признаки причастности — за каждым росчерком пера крылась чья-та судьба. Казалось бы крохотная линия чернил — а по факту, насилие, страх и смерть, в конце короткого пути признания.

Я хорошо помню, как Конферат строго осудил действия святой инквизиции. Казнь без доказательств — недопустима! — сказал тогда сферальный совет. Правые и виноватые — мы должны строго следить за исполнением правосудия. И перегрины принялись наблюдать. Пару лет мы имели решающий голос при вынесении приговора. А затем все вернулось на круги своя. Нам просто стало не интересно копаться в чужом белье.

— Когда ты говоришь это произошло? — уточнил монах.

— Весной, или в начале лета.

— Тысяча пятисотого года от противостояния Всевышнего? — уточнил Патрик.

— Верно.

Послюнявив палец он перелистнул несколько страниц, и поправив очки, начал бубнить имена казненных. Он говорил быстро, а потом его речь замедлялась. Наконец монах тыкнул пальцем в середину страницы и торжественно произнес:

— Кажется нашел!

— Неужели, — теплившаяся внутри надежда разгорелась во мне с новой силой. — Читай скорей, что там написано?

— Юная дева, двадцати двух лет отроду, темные волосы, простолюдинка, место и работа — совпадают. Основание для задержания: подозрение в черных делах. Допоздна горит свет, слышаться посторонние голоса — зачастую мужские. Но это еще не все. Ко всему прочему, она коверкает слова, часто проявляет агрессию по отношению к посетителям, высушивает дурман-траву…

— Что-то еще?