Сезон костей

– Верно, – кивнул рефаит. – Твой врожденный талант, твоя главная особенность – высокая чувствительность к эфиру, которой обладают лишь единицы. Причина – в подвижной серебряной пуповине, она позволяет фантому отделяться от лабиринта, расширяя твое видение окружающего мира. Многие ясновидцы от такого свихнулись бы, но не ты. Там, на лугу, я велел тебе напасть на мой лабиринт. Атаковать его. – Он помолчал, только глаза в темноте горели ярким светом. – Ты способна на большее, нежели простое взаимодействие с эфиром. В твоей власти влиять на него, а через него – на людей.

На сей раз не ответила я.

– Не удивлюсь, если в юности ты непроизвольно могла нанести травму человеку. И травму ощутимую. Кровь из носа, головные боли… Угадал?

– Да.

Отрицать не было смысла. Им наверняка все известно.

– Но тогда, в метро, произошло нечто из ряда вон, – продолжал страж. – Тебе угрожала серьезная опасность, ты боялась попасть в КПЗ, и впервые твоя сила – сила, сдерживаемая многие годы, – вырвалась на свободу.

– Откуда знаешь?

– Читал донесение об убийстве подземщика. На теле не обнаружили ни крови, ни следов насилия. Нашира сразу поняла, что это работа странника.

– Почему обязательно странник? Может, полтергейст постарался?

– Полтергейсты оставляют отметины. Тебе ли не знать. – (Застаревший шрам у меня на руке внезапно заныл.) – Нашире ты была нужна живая. НКВ и «алые» для этой цели не годились – вместо арестантов нам зачастую доставались только трупы. Тогда решили послать надсмотрщика, он большой специалист по захвату ясновидцев.

– Зачем я ей понадобилась?

– Нашира хочет узнать твой секрет, – бесхитростно ответил страж.

– Нет никакого секрета. Я такая, какая есть.

– Вот и Нашира мечтает стать такой. У нее страсть к уникальным способностям, типа твоих.

– Так пускай заберет. Что мешает? Она ведь могла прикончить меня вместе с Себом.

– Сначала ей нужно понять предел твоих возможностей. Но долго ждать она не станет.

– Рассчитываешь на показательное выступление? Перетопчешься! – вырвалось у меня. – Я тебе не арлекин!

– Зачем мне твое выступление? – отмахнулся рефаит. – Ты показала достаточно, когда атаковала Алудру. И на лугу тоже, когда пыталась атаковать меня. Но скажи, – он придвинулся ближе, красные глаза угрожающе вспыхивали, – ты смогла бы подчинить нас?

Повисло гробовое молчание, нарушаемое лишь уханьем совы. Высоко в небе луна скрылась за облаками. Мысленно я перенеслась в кабинет Джексона, в тот памятный день, когда мы впервые затронули тему подчинения.

«Девочка моя, ты у нас звезда, – заявил Джексон. – Единственная и неповторимая на всем небосклоне. Настоящий крепкий орешек, нерушимая печать и прочее, но теперь у тебя новое задание. Если справишься, порадуешь и меня, и себя».

Потом он велел проникнуть в его сознание и оттуда управлять телом. Просьба меня потрясла. С первого раза хитросплетения его лабиринта не поддались атаке.

«Увы, увы, – покачал головой Джекс, попыхивая сигарой. – Ладно, попытка не пытка. А теперь иди, милая. У меня куча дел».

Может, у меня и получилось бы, попытайся я по-настоящему, а не вполсилы. Но пытаться не хотелось – страшно. Слишком уж большая ответственность, такая мне явно не по плечу. Нет, не соглашусь ни за какие деньги! Одно дело проникнуть в разум, а другое – подчинить его. Нет, нет и еще раз нет. Ни за какие сокровища мира!

К реальности меня вернул голос рефаита:

– Пейдж?

– Нет, – решительно ответила я, – подчинить Алудру или тебя не смогла бы.

– Почему?

– Не умею подчинять людей. Рефаитов – тем более.

– А хочешь научиться?

– Нет, и ты меня не заставишь.

– Я и не собирался. Просто даю тебе возможность, как у вас говорят, расширить горизонты.

– Расширить ценой боли?

– Если сделаешь все правильно, больно не будет. И потом, никто не просит тебя подчинять человека. По крайней мере, сегодня.

– Тогда кого?

Его взгляд красноречиво скользнул к Нуле, мирно щипавшей травку на опушке.

– Неужели?..

– Да, – кивнул страж.

Тем временем олениха с любопытством трогала копытом цветы, а те качали лепестками в ответ. Раньше мне и в голову не приходило подчинить зверя. Его разум сильно отличается от нашего – не такой сложный, менее защищенный, – вот только вряд ли это упростит задачу. Скорее наоборот. Да и приживется ли человеческий дух в теле важенки? Чей лабиринт возобладает, мой или ее? Были и другие вопросы. Как поведет себя Нула? Заупрямится или покорится?

– Не знаю, – после долгого размышления выдавила я. – Она слишком крупная. Боюсь, не сумею.

– А если найти кого-нибудь помельче? – тут же предложил страж.

– Тебе что, неймется? – Не дождавшись ответа, я пояснила: – Подозрительный энтузиазм, если учесть, что ты вроде как оказываешь мне услугу.

– Именно что оказываю.

– Зачем?

– Затем, что ты нужна мне живой.

Я силилась прочесть его взгляд, но не смогла. Рефаиты умеют скрывать эмоции.

– Ладно, по рукам. Ищи кого помельче – насекомое, грызуна, птичку. Главное, с ограниченной чувствительностью.

– Хорошо. – Прежде чем уйти, он пошарил в кармане и протянул мне брошку на тонкой цепочке. – Вот, надень.

– Для чего?