Сезон крови

Он едва заметно кивнул.

– А тебе?

– Не так часто, как раньше.

– Рик тебе не звонил? – спросил он.

– Уже какое-то время ничего от него не слышал.

– Он хочет встретиться сегодня вечером в ресторане Браннигана. В пять.

Я пожалел, что не вижу его глаз.

– Я приду.

Он несколько раз затянулся, прежде чем заговорить снова, медленно выпуская дым из ноздрей.

– Дальше будет только хуже, Алан.

– Разумеется, – сказал я. – Мы прокляты.

С застывшим лицом он выбросил сигарету.

– Ты так думаешь?

– А ты нет?

Ничего не ответив, Дональд ободряюще хлопнул меня по руке, перешел дорогу и растворился в толпе.

Глава 11

Проехав по Главной улице, я оставил сборище людей позади и свернул на Платановую дорогу, тихую, усаженную деревьями улочку, которая служила своеобразной границей между рабочими районами Поттерс-Коув, по большей части деловой застройки, – и принадлежавшими к среднему и высшему классу исключительно жилыми участками к северу. Дома по обеим сторонам были старой постройки, все до единого – местные достопримечательности. Здания были отреставрированы, но возводились еще в колониальные времена, вскоре после основания города. Только некоторые из них были жилыми, в остальных размещались городское историческое общество, центр искусств и несколько мелких медицинских и юридических учреждений. В отличие от района, где жил я, эта часть была чистенькой, ухоженной и своеобычной. Здесь Поттерс-Коув все еще казался небольшим поселением, а не деловым центром, в который превратились не такие богатые районы.

В конце Платановой дороги я свернул на Мостовую улицу и поехал по ней, сбросив скорость до предела. Как и все вокруг, она изменилась с течением времени. Там, где прежде оставались небольшие островки леса, возникли новые недорогие дома, многие прежние строения были отремонтированы, но по большей части все выглядело практически так же, как много лет назад, когда здесь жил я. Мостовая улица, названная в честь небольшого деревянного мостика через ручей в самом ее конце, по-прежнему оставалась относительно бедным районом на границе с более престижными районами города. Последний оплот, последняя улица, где дома были не такими большими, автомобили – не такими дорогими, а люди не так хорошо одевались; даже спустя столько лет, радостных, печальных и безразличных, Мостовая улица еще вызывала искреннее ощущение дома. И в то же время мне здесь было неуютно. В данном случае из близкого знакомства рождались не только теплота и утешение. Сначала я взглянул на участок тротуара, где мать учила меня ездить на велосипеде, и древнюю каменную стену, в которую мне не раз случалось врезаться, возле которой несколько лет спустя мы с друзьями собирались и часами болтали, курили и просто проводили время. Несмотря на эти и множество других достопримечательностей, вызывавших приятные воспоминания о детстве, эта освященная земля будила во мне и серьезное беспокойство. Даже здесь, среди предполагаемой простоты прошлого, добро и зло сплавились в единое загадочное явление.

Сморгнув призраков, я остановил машину возле нашего старого дома. Теперь я жил в каких-то двух милях, но редко сюда возвращался. Мостовая улица находилась в стороне от всего, и попасть на нее можно было, только специально задавшись целью, а я редко находил для этого причины.

Когда в нем жил я, маленький одноэтажный дом, несколько отстоявший от дороги, окружала земляная площадка, но уже много лет как землю сменил газон, а вместо потрескавшейся и выцветшей дранки фасад покрывала виниловая облицовка. Но за исключением чисто внешних различий, дом выглядел так же. На окне моей старой спальни висели кружевные занавески, и я попытался представить, кто живет там теперь. Дом никогда нам не принадлежал, и после смерти моей матери владелец продал его другой семье. С тех пор участок еще раз сменил хозяев, но я не знал новых жильцов. Вообще, насколько мне было известно, ни одна из семей, обитавших здесь во времена моего детства, больше не жила на Мостовой улице. Кажется, даже в мелких городках жизнь стала скоротечной, и дни, когда семья поколениями жила в одном и том же доме, стали частью ностальгических картинок прошлого.

Не решаясь покинуть мнимую безопасность машины, я выключил двигатель и посмотрел налево вдоль дороги, на приземистый двухэтажный дом, где прежде жили Бернард с матерью. На всей улице он один был не заселен, и, так как мать Бернарда умерла всего год назад, он единственный теснее остальных был связан с прошлым. Скромное двухэтажное строение с темными окнами отчаянно нуждалось в новой покраске, на переднем дворе царил беспорядок, въезд пустовал. По всей видимости, с тех пор как его забрал банк, здание не было продано и стояло запертым и необитаемым, грозя превратиться в бельмо на глазу района. Если оно не найдет новых жильцов в ближайшее время, местные детишки, несомненно, начнут называть его домом с привидениями – если еще не называли, даже не догадываясь, насколько близки могут быть к правде.