Сезон любви на Дельфиньем озере

Устрицы в Ашуко добывают следующим образом… нет, вернее, их сначала выращивают, а потом уже добывают. В море забрасывают канат, к одному концу его привязывают тяжелые камни, а к другому — буй, так что он стоит в воде вертикально. К этой толстой веревке прикрепляются плавающие в воде личинки моллюсков, и здесь уже они развиваются и растут. Через несколько лет канат, весь облепленный гроздьями мидий, вытаскивают и срезают с него ракушки острыми ножами.

Подсобный персонал — в основном женщин — высадили на отмели, чтобы они разделывали моллюсков прямо на месте, а лодки отправились дальше в море за добычей. Несколько часов мы сидели на берегу при свете костра и чистили, чистили до бесконечности проклятые ракушки. Муторное это занятие! И главное, очень маленький у него выход — просто плакать хочется, когда видишь, что все работают уже час, а котелок еще не наполнился даже на треть! Впрочем, разбавлявшие наш женский коллектив мужики поддерживали наш моральный дух, рассказывая веселые байки. Я молча, стиснув зубы, сидела рядом с весело щебетавшей Вандой (моя тетушка не ест мидий — печень, но она сочла своим долгом участвовать в общей затее) и орудовала ножом, давая себе зарок, что после приезда в Москву целый месяц у себя на кухне буду только кипятить воду и жарить яичницу.

Господи, как же я не люблю готовить! А тут еще накануне меня отловила Ника и заставила чистить рыбу для засолки — среди мороженой ставриды как нельзя более кстати попался пак макрели — просто царское блюдо для праздничного стола. Конечно, возиться с ней по сравнению с колючей ставридой — одно удовольствие, но восемьдесят штук! Тем более что Ника тут же ушла, оставив меня на берегу в полном одиночестве, не считая пикировавших на меня сверху чаек, конечно. Если бы ко мне не присоединились в эту минуту Вадик и Алекс (его помощь, впрочем, заключалась в чисто моральной поддержке — с таким ужасом он смотрел на таз с рыбой), я бы, наверное, умерла.

Что ж, за удовольствие полагается платить — я и платила, не отлынивала, как некоторые. Обратно мы поплыли уже в темноте, с изрезанными в кровь острыми раковинами руками, но с полным котелком очищенных мидий. И все-таки добраться до родного берега без приключений нам было не суждено. Лодки отправились на биостанцию еще при свете, а основная масса людей вместе с мидиями села в перегруженный катер. Но у этого нового катера с водометным двигателем была одна особенность, к которой никак не мог приспособиться Миша, наш механик из местных: он слушался руля, пока был на ходу, а при выключенном моторе был абсолютно неуправляем.

Поэтому мы никак не могли причалить: Миша два раза промахивался, и мы проходили мимо пирса. Пассажиры глухо роптали; наконец Валерий Панков не выдержал и, встав за спиной худосочного Миши, принял на себя командование. Благодаря его указаниям «Направо! Теперь налево и еще правее!» мы направились прямо на причал и с диким грохотом впаялись в пирс. От сильного толчка все попадали на дно; я в ужасе представила, как наш драгоценный груз идет ко дну, но котелок с мидиями упрямо прижимала к себе Вика, упавшая в соленую лужу, но не выпустившая его из рук.

Перепачканные и мокрые, все молча выбирались из катера, бросая на Панкова мрачные взгляды. Один только Миша выражал свое недовольство вслух:

— Тоже мне профессор… Катером управлять — это тебе не крыс дрессировать.

Злая, провонявшая с ног до головы острым рыбным запахом мидий, я тем не менее почувствовала себя отомщенной. Кличка «профессор, который крыс дрессирует» так и прилипла к Валерию. Хотя за нашу милейшую каланиху Анютку мне было обидно: общим с крысами у нее были разве что мощные усы-вибриссы.

И вот настал знаменательный день. Кстати, настал он на час позже, чем должен был начаться, — намаявшиеся за вчерашний день поварихи проспали. Впрочем, сегодня им должно было помогать все свободное женское население — по желанию, конечно, а у меня этого желания как раз не было.

Вместо этого с утра я решила немного поработать с Асей, и мне с удовольствием помогали наши студенты, которые в выходной день все как один высыпали на пляж, а Саша Ивановский, воспользовавшись отсутствием и Вити и Алекса, гордо играл роль моего ассистента. Даже попытался сесть со мной в «мыльницу», но я ему не разрешила — под его тяжестью лодчонка наверняка бы перевернулась, а с меня было достаточно и вчерашнего купания в грязной воде.