Сезон охоты на единорогов

Человек отлетел со второго выстрела. Убит, ранен — уже не так важно. Главное — затих.

Тарха не достал. Он меня, впрочем, тоже.

Патроны кончились, и я выпустил из рук бесполезные железки.

Тарх бросился первым.

Меня подхватило вихрем, подняло в воздух и отбросило на алтарь.

Подниматься я не стал. А усилил движение воронкой.

Ну! Я дальше, чем тебе кажется! Иди сюда!

Но он вместо рукопашной снова начал стрелять.

Посыпалось звонкое стекло от икон. Жужжаще зазвенело кадило, сминаясь от тупого удара. Состриженные выстрелами облетели золотистые кусочки тонкой бронзы оклада. Подкошенная свинцом рухнула мне под ноги свечка.

Пули прочерчивали пространство, не давая сделать даже движения от алтаря, так нелепо ставшего моим укрытием.

Вед появился неожиданно. Скользнул из подпространства и вскинул руки в знаке — в каком, даже думать не хочу! Сейчас как прилетит огнём или молниями!

Я схватил воздуха и бросился в сторону, под богато задрапированную тумбу. Спастись надежды нет, но вдруг этот вед не особо быстро перестроится?

В алтарь за моей спиной ударили пули и раздался резкий хлопок свернувшегося пространства. И тарх, и вед промахнулись.

В комнату влетел ещё кто-то — то ли человек, то ли адепт — возможности взглянуть не оставалось.

Тумба передо мной в мгновения ока исчезла с лёгким треском сжигаемого дерева. И сквозь ещё почти видимую тяжёлую ткань я щучкой нырнул в угол помещения.

Под самую большую икону этой церквушки!

Женский лик её был тёмен от времени, оклад почерневший от тысяч прикосновений, а краска треснувшая, словно набросили вуаль. Старая икона, намоленная.

Руки веда скользнули за мной, пытаясь поймать силуэт в замок меж пальцев. И по инерции набежали образ.

Я сжался, втирая в стекло и бронзу плечи, калеча их остротой хрупких защитников образа. И в глазах веда увидел расширяющийся ужас. Он уже понял, что сейчас произойдёт.

Магия тэра сталкивалась с магией веры людей. Воля веда — с волями сотен молящихся.

В его ладонях, сложенных в магическом жесте, появилась яркая искра. Она мгновенно расширилась, она стала сверкающим чёрным светом, бьющим во все стороны.

Яркие лучи трассировали от пространства света, свернувшегося в ладонях веда. Света настолько нестерпимого, что затмевающего всё вокруг. Переливающегося чёрным и белым, словно мыльный пузырь, предвещающий гибель миру.

Взрыв накрыл всё вокруг. Обратный, втягивающий в воронку эпицентра.

Сперва бросило спиной на икону, вдавив в её оклад, и тут же внезапной силой потянуло вперёд, туда, где только что полыхнул свет в руках веда.

Я схватился за оклад иконы до хруста, до боли. Но тело тащило неуправляемо. Попытался вздохнуть и понял, что из меня выкачивает воздух. Выкачивает кровь — она потянулась к точке взрыва, прилила к груди, плечам и лицу, заполнила все капилляры и разлилась в ткани, когда сосуды лопнули. Выкачивает силу — энергия сквозила через поры, заставляя кожу гореть холодным пламенем.

Но я ещё стоял. Смотрел на остро жалящий глаза свет. И держался против утягивающей силы.

Полетело из-за спины осколками разбитое стекло, привлечённое силой притяжения. Порезало.

Тянулся огонь неприметного ранее светильника, опалил длинным белым языком по щеке.

И внезапно перестало тянуть вперёд. Снова вжало в икону. Пошёл реверс. Сфера взрыва, случайно сделанная ведом, напиталась силой и теперь отдавала её в мир. Всю. Сразу.

…Пальцы мелко дрожали. Глаза не открывались, как не старался. Кровь липким заливала лицо.

Больно-то как, мать моя женщина!.. Везде больно. Словно кожу с живого сняли чулком.

Вот собственно и всё, что я успел понять за мгновение от очухивания до момента, как в шею, под левую скулу уткнулось дуло.

— Жив, что ли? — удивился кто-то сбоку.

Очень так нехорошо удивился, со слишком явной злостью.

— Жив, — коротко по-деловому отозвался человек надо мной, — Без сознания.

Нет, ребята, я уже в сознании. Но лучше сейчас без глупостей поваляться, чем сразу нарваться на пулю.

— Несите его сюда, — откуда-то из гулкости распорядился вед.

По голосу определилось — тот, который не так давно командовал тархами. Наверняка, именно его можно считать здесь ведущим — не ошибусь. Тот, кого отправили меня остановить — лишь средненький маг.

Интересно, а зачем меня «туда»?

Меня споро прихватили за подмышки и рывком оторвали от пола. Усилий, чтобы изобразить обморочное состояние, не потребовалось — тело просто не слушалось. Казалось, что всё, что оно мне оставило действующим под командованием сознания, так только органы восприятия. Но вот работали эти органы значительнее лучше, чем сейчас хотелось — тело ломило, свербило, опаляло болью… С трудом удавалось взять под контроль «привратника» чувства. Мне ещё Женьку и Юрку вызволять.

«Вернись!» — безучастное, казалось. Казалось, совсем куда-то в сторону. Казалось — без эмоций и чувств, просто так, уходящему в спину. Но вот вспомнилось сейчас и стало ясно, что держаться я буду столько, сколько будет нужно.

Меня мешком свалили в угол — искалеченные плечи больно стукнулись о стены. Холодом свело мышцы. Лишь бы «привратник» удержал маску!