Сезон охоты на кротов

Обухов снова открыл папку и достал из нее пачку фотографий, сделанных всего за пару дней внешнего наблюдения. Отобрав несколько снимков, методично разложил их перед женщиной. Она выходит из подъезда, садится в машину к Сосновскому, кокетливо улыбается ему. А на следующем снимке — он целует ее в губы.

Обухов оперся локтями в столешницу.

— Как давно вы состоите в любовной связи с Филиппом Сосновским?

Алла фыркнула:

— Не понимаю, о чем вы.

— Хорошо.

Он достал из папки последний документ. Зачитал его:

— «Мы с Аллой стали близки после ее путешествия во Францию. Костя был этому даже рад — был повод устроить ей скандал и хоть немного от нее отдохнуть. Алла доставала его, постоянно попрекала тем, что он живет на ее деньги. Костя бесился страшно». — Обухов поднял на Юрьеву взгляд. — Это показания Филиппа Сосновского.

— Он задержан? В связи с чем?

— В связи с убийством своего партнера и вашего мужа Константина Юрьева.

У Аллы округлились глаза:

— Как? Он не мог…

— Мог… Вы очень умело действовали сообща, пытаясь подставить Илантьева. Вы даже восстановили оставленную им в Москве сим-карту, чтобы с нее совершить звонок и заказать убийство вашего мужа.

— Бред. Я ничего не знала!

— Знали, Алла Игоревна. Более того, именно вы это все и организовали. Константин Юрьев боялся, что вы разведетесь с ним, и он останется ни с чем. Поэтому воспользовался банкротством «Аллюр-строя», чтобы вывести часть совестно нажитого имущества из-под удара в случае вашего иска о разделе имущества. Еще больше он начал беспокоиться, когда выяснил, что у вас — интимная связь с его новым партнером Сосновским. Ведь это означало, что вы в курсе его махинаций. Более того, вы были в курсе, что конкурсное производство завершено и «Аллюр-строй» выплатил большинство долгов, что благодаря мошеннической схеме конкурсному управляющему удалось отменить ряд сделок с дольщиками, и продать квартиры новым собственникам по цене квадратного метра на вторичном рынке, фактически получив двойную, если не тройную плату. И все это он мог потерять…

Алла улыбнулась:

— Пока все выглядит так, что именно Костя должен был меня убить.

— Вовсе нет. Благодаря своей афере, он стал обладателем значительного состояния, которого вы бы лишились в случае развода. Убрав его, вы стали бы во главе его фирм в порядке наследования. А Сосновский бы вам помог на первых порах. Ввел в курс дела… Ведь ему вы пообещали, что выйдете за него замуж…

Он внимательно следил за реакцией Юрьевой. На последней фразе она шумно выдохнула.

— Это подтвердил Сосновский, — Обухов положил поверх фотографий копию протокола допроса Сосновского, на которой желтым маркером были выделены некоторые фразы.

Алла брезгливо отодвинула от себя бумаги.

— И что? У вас все равно на меня ничего нет. Его слово, против моего. А я все буду отрицать. Да, я хотела получить свободу. Я даже, подумав, может быть соглашусь с тем, что была влюблена и надеялась устроить с Филиппом свое счастье. А уж что там себе надумал Филипп — не мое дело. Если он причастен к смерти моего мужа, это большая трагедия для меня, — она криво усмехнулась.

Обухов кивнул:

— Все так. Но проблема в том, что Сергея Коркина, убившего вашего мужа, нашли именно вы через своих прежних знакомых. И убили его тоже вы. Из пистолета Сосновского. Вы подкараулили его на даче, которую он снимал, выстрелили ему в шею и скрылись с места преступления. А пистолет вернули Сосновскому. — Алла смотрела на него, не понимая, в каком месте ошиблась. Обухов подался вперед, прошептал: — Вы плохо вытерли отпечатки своих пальцев.

— Этого не может быть… Я использовала импортное средство для дезинфекции рук, с высоким содержанием спирта…

Алла испуганно подняла глаза и прикрыла губы кончиками пальцев, ахнув. Обухов щелкнул языком:

— Не всему, что написано в сети интернет, стоит верить на сто процентов. — Он встал. — Алла Игоревна Юрьева, я вынужден вас задержать по подозрению в убийстве Сергея Коркина и организации убийства Константина Юрьева.

* * *

Он очнулся в больничной палате. В груди по-прежнему сидела игла, по-прежнему приковывала его к поверхности острой и горячей болью. Только на этот раз она все-таки позволяла дышать — мелкими глотками, втягивая через нос пропахших йодом и спиртом больничный воздух. За окном разгорался яркий краснодарский день — какой по счету, он не знал.

Приподняв голову, посмотрел по сторонам, и почти сразу почувствовал движение:

— Пап! — Денис подскочил с приставленного к кровати стула, рухнул поверх одеяла. Антон почувствовал по-мальчишески крепкие руки сына, сжимающие его запястья. — Пап, прости меня!

Антон сглотнул. Губы пересохли, гортань слиплась, буквы не укладывались в слова. Он осторожно высвободил руку и погладил сына по голове:

— Ну-ну. Все позади.

Денис еще сильнее прижался к нему.

— Я так плохо о тебе думал там, в доме у Аниты… Я думал, что это ты специально меня украл, чтобы разлучить с мамой. Еще думал, это чья-то шутка. Злился, что это из-за тебя мне так стремно, из-за твоей политики… Я не знал, что это Анита… Я не видел ее лица до самого момента, когда она ввалилась с Тори…