Сезон соблазна

– А как же покупки? – возразила графиня. – Мне тоже не хватает свежего воздуха, но если ты думаешь, что я собираюсь ковылять по снегу, нагруженная покупками, то у тебя не все в порядке с головой. – Мгновение подумав, леди Ирвинг продолжила: – Хотя, конечно, мы можем нагрузить покупками Симону. Что ты думаешь по этому поводу, моя дорогая? – обратилась она к горничной, ткнув ее локтем под ребра.

– Я предпочла бы ехать в карете, – произнесла Симона с невозмутимым видом.

Рискуя быть высмеянной тетушкой Эстеллой за вульгарное любопытство, Джулия, прижавшись носом к оконному стеклу кареты, жадно разглядывала улицы Лондона, по которым они проезжали. Колеса экипажей уже успели превратить снег, устлавший ночью дорогу, в грязную слякоть, но крыши домов все еще были оторочены белым пушистым кантом и походили на торт, украшенный взбитыми сливками. Витрины магазинов были уже опустошены охотниками за рождественскими подарками, но зеленые гирлянды призывно покачивались в дверных проемах, заманивая покупателей. Рождество – это время радости и светлых воспоминаний.

Вид празднично украшенного города и новизна впечатлений вытеснили из памяти Луизы и Джулии неприятные воспоминания о неприветливой леди Мэтисон.

Вскоре карета подъехала к элегантному зданию, где располагался магазин мадам Оазо, французской модистки. В отличие от многих других лондонских портних, которые только выдавали себя за уроженок Франции, имитируя акцент, мадам Оазо действительно была француженкой, как уверяла Симона.

– Это лучшая модистка в городе, – представила ее горничная. – Уверяю, вы преобразитесь до неузнаваемости. – Симона на секунду закусила губу, что свидетельствовало о наличии некоторых сомнений, а затем добавила: – Если она, конечно, вас примет.

Мастерская мадам Оазо сначала не произвела на Джулию особого впечатления. В небольшом помещении не было видно ни ниток, ни ткани, ни швейных принадлежностей. Оно выглядело безупречно чистым и уютным. Здесь недавно прошел ремонт. Симона торопливо прошла во внутреннее помещение, а Джулия, Луиза и леди Ирвинг уселись ждать модистку.

Прошло несколько минут, и Джулия нетерпеливо заерзала на месте. Ей казалось, что они зря теряют время, и она шепотом попыталась сказать об этом тетушке, но та шикнула на нее, заставив замолчать. В этот момент из задних комнат в сопровождении сияющей Симоны вышла миниатюрная худенькая женщина средних лет.

Горничная графини и модистка, одетая просто, но элегантно, в темно-синее шелковое платье с прорезанными рукавами, о чем-то оживленно говорили, энергично жестикулируя. Время от времени они поглядывали на Джулию: Симона, по-видимому, о чем-то просила мадам Оазо, а модистка, слушая ее, то кивала, то отрицательно качала головой.

Джулия плохо знала французский язык, поэтому не понимала, о чем именно говорят женщины, однако по их поведению было ясно, что речь идет о ней. Поудобнее устроившись в кресле, она постаралась казаться беззаботной, однако внутри у нее все сжималось. Джулия понятия не имела, какие вопросы обсуждают француженки, но по выражению лица тетушки – леди Ирвинг ловила каждое слово – видела, что обсуждение касается чего-то важного. Всякий раз, когда мадам Оазо соглашалась, тетя Эстелла с жаром кивала, и разочарованно откидывалась на спинку кресла, когда модистка качала головой.

Наконец Симона перестала жестикулировать и, повернувшись лицом к своей госпоже, сияя от гордости, сообщила с более сильным акцентом, чем всегда, так как после оживленного общения с соотечественницей еще не перестроилась на чужой язык:

– Мадам согласна шить наряды для белокурой мадемуазель.

– Отлично! – воскликнула леди Ирвинг, едва не вскочив с кресла, и хлопнула Симону по спине. – Ты замечательно поработала, моя девочка!

Горничная, привыкшая к экзальтированности своей госпожи, не обратила на это внимания, а вот мадам Оазо бросила на графиню испуганный взгляд.

– Сильвия Аллингем, со всеми своими деньгами, не смогла уговорить мадам Оазо шить для ее дочерей. – Леди Ирвинг ликовала. – Это огромная честь, Джулия!

– Действительно, – шепнула Луиза на ухо сестре. – В прошлом году эта модистка отказалась шить мне платье. И как ни старалась тетушка, ей не удалось уломать мадам.

Джулия бросила на Луизу удивленный взгляд, но ее лицо оставалось, как всегда, невозмутимым.

Несколько следующих часов показались Джулии настоящей пыткой. С нее снимали мерки, кроили ткань, потом надевали на нее детали будущих нарядов и скалывали их булавками. Кипучая деятельность портнихи сопровождалась несмолкаемой болтовней. Темпераментные француженки обменивались мнениями, и, похоже, мадам Оазо прислушивалась к словам Симоны. Владелица магазина, несомненно, была талантливой модисткой и обладала огромным опытом, но горничная леди Ирвинг отличалась безупречным вкусом во всем, что касалось цвета и фасона. Должно быть, служить у такой госпожи, как леди Ирвинг, чудовищно безвкусной в одежде, было для Симоны настоящим мучением.