Сезон туманов

Вскоре он заметил, что все реже чувствует необходимость в уединении. Слишком много интересного ждало его снаружи, в многочисленных залах-лабораториях, в зеленой школе деревьев, в огромном красочном парке. Новые знания, которые он мог тут же проверить в лабораториях, постепенно изменяли его интересы, рождали новые мысли. Появились и первые товарищи среди синглитов. Вместе с Эл, как назвал он свою рыжеволосую подругу, они часто посещали зал образных гармоний, и Фил научился не выдавать во время сеансов своих чувств, чтобы не мешать другим. Долгие прогулки по дну моря еще больше сблизили его с Эл... Если бы он мог быть до конца объективным, то, пожалуй, признал бы: его теперешняя жизнь была, по крайней мере, не хуже той, которую он навсегда потерял. Вот только постоянно мучили его мысли о том, что это всего лишь передышка. Подготовка. Рано или поздно из него сделают солдата. И он все время напоминал себе, что за стенами этого прекрасного здания идет жестокая война с его недавними товарищами, со всеми людьми. Война на выживание... Если бы не эти мысли, он бы, наверное, не так тосковал, и его адаптация в мире синглитов прошла бы намного безболезненнее и быстрее. Но с этим он ничего не мог поделать, ему оставалось попросту ждать и стараться сохранить в себе память, остатки прежней ненависти, чтобы в решающий момент не стать предателем. И он старался... Больше всего тяготила неизвестность, связанная с таинственными превращениями, ожидавшими каждого синглита во время перехода в новый цикл. Он подозревал, что именно тогда произойдет с ним то, чего он так боялся...

Судя по всему, день этот приближался. Жизнь огромного города-дома постепенно замедляла свой ритм. Однажды утром Фил обнаружил, что все лаборатории центра прекратили работу. В коридорах и на дорожках парка встречались сосредоточенные, спешащие к вокзалу синглиты. А о Филе словно забыли... Он пошел на станцию и проводил несколько поездов. Никто не пригласил его участвовать в этом массовом исходе, никто не заставлял и оставаться. Словно никому не было до него никакого дела. И он не мог больше уловить ни одной их мысли... Фил подумал, что война, может быть, перешла в какую-то новую фазу. Люди получили подкрепление, связались с Землей, и теперь синглитам грозит полное уничтожение. Его новый мир будет разрушен, и он, перестав быть человеком, не станет и синглитом... Будет существовать без прошлого и будущего... Эта мысль обдала его холодным страхом, и сразу же он сказал себе: «Вот OHО, начинается! Они сумели показать тебе, чего ты можешь лишиться. Еще немного — и ты побежишь спасать свою новую конуру... Ну, нет! Этому не бывать!»

Он повернулся и решительным шагом направился прочь от станции. Нужно попытаться разыскать Эл, пока она не уехала, и узнать, что произошло.

Он вспомнил, как бежал через лес. Вспомнил, как однажды на рассвете стоял в дозоре, и из лесу прямо на него вышел синглит. Вышел и пошел напролом, не останавливаясь, не обращая внимания на окрики. Вспышка пламени прервала его долгий путь... Только теперь Фил понял, как долог и не легок был этот путь...

Обычно они встречались на пляже. У Эл не было своей комнаты, тяга к одиночеству, по ее словам, бывала у синглитов только в первом цикле... На пляже никого. Волны моря набегали на пустынный берег, покрытый шелковистым ласковым песком. Много часов провели они здесь вместе. У них еще не было общих воспоминаний, а своим прошлым она не любила делиться... Как, впрочем, и он сам. Фил заметил, что на все, связанное с человеческой жизнью, накладывается у синглитов своеобразное «табу». Не то, чтобы запрещалось говорить или думать об оставленном человеческом прошлом, но это было невежливо, потому что могло причинить собеседнику невольную боль. Фил понимал уже, что синглиты гораздо более ранимы, чем казались с виду...

Эл работала в биологической лаборатории центра. Она не считала свои занятия там работой. И он понимал ее, сам невольно увлекаясь опытами, которые она ставила. Наверное, этой увлеченности способствовала необязательность занятий, они как бы стали своеобразной игрой, развлечением, а не работой.

Все двери остались открытыми, они и раньше не запирались, кроме тех, что вели в опасные помещения или личные комнаты новичков.

Пока Фил бродил по пляжу, здание полностью опустело. Ему казалось невозможным, чтобы она уехала, не попытавшись его увидеть!

Но все клетки с животными опустели. Вся аппаратура, зачехленная и обесточенная, была подготовлена к длительной остановке и хранению чьими-то заботливыми руками. Казалось, здание уснуло. Фил еще с полчаса бродил по его коридорам и залам, невольно вспоминая день, когда метался из одного перехода в другой, как загнанная бездомная собачонка... Теперь у него есть хоть комната, и ничего другого ему не оставалось, как снова спрятаться за ее дверью от собственного страха и одиночества...