Сезон вакцинации

Сейчас маякнём твоей матери. — Дед старательно потыкал в телефон. — У нас бывают размолвки, но она там, поди, вся извелась. А утром я провожу тебя до материка. Ты на одной лодке, я на другой. В сауне на гостевой кровати уже постелено. Потом всё дезинфицирую. Вот хирургические маски для тебя.

Дед положил на камень рядом стопку голубых тряпиц, встал и двинулся обратно по тропе.

— Пошли. Раз уж ты здесь, поможешь наколоть дров. Ночами холодно.

— Ты знал, что я приеду, — объявил Торсти. — Откуда?

Телефон он оставил дома, а тотальную слежку Комитет запретил едва ли не первым делом.

Дед пожал плечами.

— Будь всегда готов, вот мой девиз. О твоей пропаже написала мать. Мы особо не общаемся, но такое от родных не таят. Я звякнул старинному приятелю в Фонде, попросил данные о заражениях. Вирусы все меченые, знаешь ли. Об этом помалкивают, но секвенсоры позволяют отследить контакты. Сезон едва начался, поэтому след ты оставил чётче некуда.

Он знал, подумал Торсти, и ему не надо было меня дожидаться. Мог бы сказать маме гораздо раньше, — но хотел, чтобы я приехал.

Надев маску и держась в почтительном отдалении, Торсти дошёл за дедом по тропе до большого дома. Под ногами шептались опавшие листья, они пахли землёй.

Надежда ещё теплилась.

* * *

Они прошли на задворки, к дровяному сараю. Дед набрал охапку чурок, понёс к колоде для рубки, и тут его телефон звякнул. Дед неловко изогнулся, пытаясь достать его из кармана. Торсти хотел было помочь, но опомнился. Выругавшись, старик бросил чурки.

— Твоя мать звонит, — нахмурился он. Ткнул в телефон пальцем и обратил экраном к Торсти. — Наверно, хочет своими глазами увидеть, что с тобой порядок.

С крохотного экранчика глядели родители. Глаза мамы были усталыми, каштановые волосы липли, немытые, к голове. Папа обнимал её за плечи и теребил заплетённую в косицы бороду, как обычно, когда нервничал.

— Торсти, я говорила «не сиди сиднем», не спорю, но я имела в виду другое.

На экране она казалась такой маленькой, такой далёкой, такой непохожей на привычные полноразмерные опто-проекции.

— Всё хорошо, мам. Завтра вернусь.

Он бросил взгляд на деда. Тот держал телефон, крепко зажмурясь.

— Передай… передай деду спасибо от меня, — сказала мама.

— Передам.

— Захвати местного хлеба, — с наигранной бодростью попросил папа. — До скорого.

— Дай-ка мне деда на два слова, — попросила мама.

Торсти кивнул и помахал рукой.

Дед отошёл, прижимая телефон к уху.

— Само собой. Нет, ничуть. Конечно. Держитесь.

Дав отбой, дед протёр телефон спиртовой салфеткой, сунул в карман. Лицевой щиток запотел. Дед шмыгнул носом и протёр пластик рукавом.

— Ладно. Наколем-ка дров.

«Наколем», как же. Трудился один Торсти под насмешливым руководством деда. Топорище при каждом ударе больно отдавало в ладони, а лезвие часто вязло, и приходилось колотить чуркой по колоде, поднимая вместе с топором как огромный неуклюжий молот.

— Нет, нет, — сжалился старик. — Тут есть хитрость.

— Что за хитрость? — пропыхтел Торсти.

На левой ладони вскочил болезненный волдырь. Маска отсырела от дыхания.

— Откалывай с краёв. И руби вдоль волокон, не то выйдет зряшная трата сил. Дерево должно расколоться само. Давай, ну. Попробуй ещё.

Торсти бережно поставил берёзовую чурку на колоду и взмахнул топором. И на этот раз попал как надо, кончиком лезвия. Чурка легко разлетелась надвое. Торсти удивлённо посмотрел на куски.

— Видишь? В наши дни хитрости перезабыты, вот в чём беда.

Торсти взглянул на него. Странно было говорить с человеком в маске, из-под которой видны одни глаза. Дед казался более чужим, чем мама на экране. Какой хитростью пронять тебя, дедушка? В каком направлении идут твои волокна?

— Где ты этому научился? — осторожно спросил он.

— Дай подумать. Во время Большой короны, когда твоя мать под стол пешком ходила. Я не про вирус, понятно, не про Первую пандемию, а про корональный выброс массы, ту солнечную вспышку. Тогда грелись только дровами. Пришлось быстренько выучиться их рубить.

— Как оно было?

Торсти принялся складывать наколотые поленья в кучу. Факты он, конечно, знал. Мощный выброс заряжённых частиц из Солнца хлестанул по магнитному полю Земли и поджарил всю электронику. Но деду вроде бы хотелось об этом поговорить.

Глаза старика затуманились.

— Кошмар, да и только. Спутники падают с неба. Интернета нет. Полгода без электричества. Хуже, чем в пандемию. Во время неё мы хотя бы могли говорить друг с другом. А вот Большая корона всех прочно изолировала. Причём посреди зимы. Люди запасались деревом. Я и посейчас держу про запас слишком много дров. Мои углеродные квоты тают, но когда разок так прижмёт, привычки меняются.

Мне было за сорок, но лишь тогда я уяснил, что значит быть взрослым. Когда отвечаешь за близких, на жизнь смотришь по-другому. В наши дни никто этого не понимает. А после я решил: больше меня не застать врасплох. Прошёл курс первой помощи, купил этот дом, запас консервов на годы. Быть может, я переборщил с опекой, потому твоя мать и выросла такой взбалмошной. Но я делал то, что считал необходимым.

Его маска сморщилась, под ней проступил намёк на улыбку.