Сфера 17

Ты не учёл эмоциональный интеллект, ответил Зондер. Властолюбие мантийца имеет мало общего с первобытными человеческими инстинктами. Первично не место в иерархии, а величина эмоциональной территории. Это нельзя объяснить в двух словах. Я бы мог прочитать целую лекцию, но не стану, а то товарищ Кейнс уснёт. Как-нибудь потом расскажу. А ещё лучше запасись литературой, Ник. До Сердца Тысяч лететь по меньшей мере недели три, время будет. Сейчас скажу вот что: почти все члены Верховного Совета Манты — бывшие учителя. На Манте учитель — это самая политическая профессия. Профессия для честолюбцев и карьеристов.

Манипуляторы, понимающе сказал Николас, они должны быть очень хорошими манипуляторами.

Ещё какими, сказал Зондер почти мечтательно. Интриги, которые плетутся у них в высших эшелонах власти, человеческому пониманию вообще недоступны. Самый прожжённый наш политик — просто дитя по сравнению с владыками Манты. Роэн Тикуан понимал это. Он понимал, что играть с Мантой нельзя. Против Манты есть только одно средство — тупая нерассуждающая сила. Император уничтожил бы Манту физически, как принц Алан уничтожил Гиакенен… если бы нашёл её.

Их слишком много, внезапно подал голос Эшли.

Да, ответил Доктор, Манта клонирует себя и умножает свою суть, как вирус… Верховный Совет никогда не собирается вместе физически, они находятся на разных Мантах и общаются по мерцательной связи, а местонахождение Председателя вообще неизвестно.

Макс, проворчал Эшли с добродушным видом, если тебя не придерживать, ты можешь трепаться сутками. Всё это очень интересно. И я даже не сплю. Но у товарища Реннарда есть дело. Очень важное. А на Сердце Тысяч полно мантийцев.

Николас сглотнул и уставился на Кейнса в потрясении.

Как, переспросил он, откуда они там?

Доктор поморщился.

Манта входила в состав Империи Тикуанов, ответил он, имела представительство в столице. И сейчас его имеет. Совет не может вытурить их, нет повода. А мантийцам очень интересно, что происходит на Сердце. Теперь прошу внимания, Ник: даю инструкцию.

Николас выпрямился на стуле. Ярко-голубые глаза Доктора, устремлённые на него, казались двумя свёрлами.

Не играй с Мантой, сказал Максимилиан Отто-Фридрих фон Зондер, ни при каких обстоятельствах не играй с Мантой. Это можно делать на Циа, где мы хозяева положения, но не на Сердце Тысяч. Неккен тратит квадриллионы единиц на эти игры, содержит целые исследовательские институты, но всё равно терпит поражения. Твоя задача — выяснить, чего хочет от нас Неккен. Полагаю, мантийцам это тоже интересно. Не вступай с ними ни в какие контакты.

Он замолчал.

Николас молчал тоже.

На левом виске болезненно билась жилка и там же пульсировала какая-то мысль, иглой ввинчиваясь в мозг. Начупр соцобеспечения, полномочный посол Циалеша Николас Реннард потёр висок, пытаясь понять, что в словах Доктора привлекло его внимание.

Доктор смотрел на него с интересом.

Николас вздохнул.

Макс, проговорил он вполголоса, запинаясь от смущения, вы сейчас сказали одну очень простую вещь. Возможно, я чего-то не знаю… Но неужели никто не заметил раньше?

Доктор вопросительно задрал брови. Кейнс благостно ухмыльнулся.

Неккен содержит исследовательские институты, продолжал Николас, собирает лучших антропологов, ксенологов, разведчиков — и терпит поражения. При этом всем известно, что единственное средство против мантийцев — грубая сила. Директорам Неккена не кажется, что они слишком много рассуждают?

Зондер недоумённо нахмурился, а потом расхохотался — радостно, заливисто, по-мальчишески. Кейнс так и заулыбался, глядя на него.

Видишь, Эш, сказал Доктор, отсмеявшись, я не ошибся. Я не ошибся в этом человеке.

Понимаешь, они обаятельные, сказал Зондер. Они красивы, как могут быть красивы абсолютно здоровые люди, они похожи на благородных животных. В них есть своего рода магнетизм. У людей привлекательность обычно связана с сексуальностью, у мантийцев не так, но это не имеет значения. Необыкновенная чуткость и способность к пониманию, сопряжённая со сверхчеловеческой силой воли… Они завораживают. Ты можешь видеть это по мне, Ник. Я занимался ими десять лет, и с тех пор я некоторым образом в них влюблён. Как учёный в объект изучения. Как человек — я их ненавижу.

Глаза Макса сверкнули, в голосе на миг прозвенела такая страсть, что мурашки подрали по коже. Эшли Кейнс в это время общался с ИскИном коттеджа, но отвлёкся: поглядел на друга через плечо и укоризненно покачал головой — точно так же, как Макс при виде его чайных ложек.

Зондер криво усмехнулся.

Я не считаю тебя идиотом, Ник, сказал он, даже наоборот. Ты прекрасно понимаешь, насколько они опасны. Но если мантиец захочет втереться в доверие, ты даже не заметишь, как он станет твоим лучшим другом. Тем более — если это мантиец из аппарата внешнего влияния, их на такое ещё и дрессируют. Поэтому я и предупреждаю, чтобы ты не вступал с ними в контакты. Какая-то пара слов, брошенных мантийцу, может стать фатальной ошибкой.