Сфера

— Да, моя прелесть, красивых пустышек вокруг меня много, а будет ещё больше. Я понимаю, что плоть слаба, но крепок дух! Так, кажется, говорит Толстый Монах. Я даже допускаю, что кому-то из них удастся затащить меня в постель. Но! — поспешил он перебить её возмущённый вздох. — Я никогда не оставлю тебя. Никогда! Слышишь меня?

— Да, — тихонько прошептала Гермиона.

— Есть ты и все остальные. Только наши дети будут править Магической Британией!

Гермиона зарыдала, но теперь это были другие слёзы, слёзы облегчения...

* * *

«Да, королевская спальня — это нечто! — думал Гарри, развалившись на огромной кровати. — Экий траходром! Вот свезло, так свезло».

Гермиона была в своём репертуаре. Ничего нельзя делать без консультации в библиотеке, а уж когда под боком королевская библиотека — и подавно. От этого правила она не отступала никогда. Вот и теперь, когда они начали вместе спать, Грейнджер притащила индийский трактат по искусству любви под названием «Камасутра». На вялые протесты, что им и так хорошо, Гермиона прочитала ему лекцию о необходимости самообразования, раз уж официальное образование для них пока не доступно.

«Мерлин, какая же это была нудятина!» — думал Гарри, лёжа в постели рядом с Гермионой и водя кончиком пальца по её голым ягодицам. Первые девять десятых книги было посвящено голой философии с огромным количеством не знакомых шибко научных слов. Слава великому Мерлину, дальше стало интереснее, особенно, когда пошли картинки и схемы.

— Герми, из этих тысяч способов нам не изобразить и десятой части, — возмущался Гарри, пыхтя от возмущения как паровоз. — Ты только посмотри, чтобы так извернуться мне надо быть гимнастом, а тебе стать йогой!

— Ну, вообще-то йога тоже придумана индусами и учитывалась авторами Камасутры. Давай поищем что-нибудь попроще, — парировала Грейнджер, перелистывая несколько страниц назад.

Поискали, посмеялись, ещё поискали, наконец, отобрали несколько позиций, которые они были в состоянии просто исполнить. Выяснилось, что одного намеренья недостаточно, надо ещё и приспособиться друг к другу, добиться определённой слаженности действий, зато пото-о-ом… Потом всё было хорошо.

Отдышавшись после очередного «урока», Гарри потягивал сок из высокого бокала, лёжа на высокой подушке и рассматривая подружку:

— Герми, похож я на падишаха?

Она оценивающе осмотрела Гарри и помотала головой:

— Не-е, гарема не хватает.

— Вот незадача, где бы раздобыть гарем?

— Только попробуй! — взвилась Грейнджер. — Загрызу!

— Ой, ой, — притворно испугался Гарри, — не больно-то и надо. Ты меня вполне и одна устраиваешь, ты такая классная и красивая, особенно когда без одежды.

— Дурак, — притворно обиделась Гермиона. — А что у меня красивое?

— Всё.

— Нет, так не пойдёт, давай конкретно перечисляй.

— Ну, у тебя очень красивые глазки, — начал парень, уставившись совсем не туда, где у девушки были глаза. Гермиона заметила это и до пояса прикрылась простынёй. Гарри тяжело вздохнул и продолжил:

— А ещё у тебя очень красивая грудь, небольшая такая, с задорно торчащими сосочками, не то что у Лаванды Браун...

Тут он понял, что сболтнул лишнего, но Гермиона уже отреагировала:

— Что?! Это когда это ты видел грудь Лаванды?! Что у тебя было с этой потаскушкой?!

Простыня улетела на пол, Гермиона вскочила на него верхом и принялась его трясти.

— Гер-ми-и-и-и-и, кля-ну-у-усь, — говорить, когда тебя трясут, было не очень-то удобно, — что у нас ничего не было! — выпалил наконец Поттер.

— Не смей мне врать! Р-р-р, задушу…

Руки стиснули горло. Гарри притянул Гермиону к себе и крепко поцеловал. Когда она расслабилась, Поттер перекатился вбок и подмял её под себя.

— Герми, у меня ни с кем, кроме тебя, ничего не было, — как можно убедительней произнёс он.

— Тогда откуда ты знаешь, какая у Лаванды грудь?

— Ну, я как-то под мантией-невидимкой посетил женскую душевую в башне Гриффиндора, — смущённо выдавил из себя Гарри.

— Извращенец, — полушутливо прокомментировала Гермиона.

— Почему извращенец? — удивился Поттер. — Я же не за парнями подсматривал.

Гермиона молча рассматривала своего парня, открывшегося ей с неожиданной стороны, потом спросила:

— И кого ещё ты видел в душе?

— Да всех, — рассердился он. — Неужели ты думаешь, что я был там один раз?

— Как ты мог?! — возмутилась Грейнджер. — Это же не честно!

— Ну, знаешь, если бы я не воспользовался мантией-невидимкой для этого, то не простил бы себе всю оставшуюся жизнь.

— А Рона ты тоже с собой таскал? — с нехорошим интересом спросила Грейнджер.

— Герми, — произнёс Гарри тоном, которым взрослые объясняют маленьким детям прописные истины, — если бы Рон там побывал хоть раз, то на следующий день об этом знал бы весь Хогвартс, а через два дня — вся Англия.

— Да, — согласилась Гермиона, — его вечное «Вау», хвалится по секрету всему свету, а знакомым по два раза... Ну и как тебе грудь Лаванды? — резко сменила она тон.

— Н-у-у… Крупная, тяжёлая, в общем, не в моём вкусе. А так она ничего себе, аппетитная.