Сфера

него игрой — провоцировать другую сторону, а затем получать удовольствие от ответа? Не наслаждался ли он жуткими чувствами, которые вызывал в них спрут? Так это было игрой?

ГАРРИ СДЕЛАЙ ЭТО СНОВА. ГАРРИ СДЕЛАЙ ЭТО СНОВА.

— Эй, ты! — разозлился Гарри. — А не пошел бы ты!

СПАСИБО. ЭТО МНЕ НРАВИТСЯ. ЭТО ТОЖЕ КРАСНОЕ. А ТЕПЕРЬ ПОЖАЛУЙСТА ВЕРНИТЕ НАЗАД УШЕДШИХ СУЩНОСТЕЙ.

У Нормана появилась мысль:

— Джерри, — сказал он, — если ты хочешь, чтобы сущности вернулись, почему ты не вернешь их сам?

А МНЕ НЕ ХОЧЕТСЯ.

— А ты бы мог это сделать, если бы захотел?

Я МОГУ СДЕЛАТЬ ВСЕ.

— Да, разумеется, ты можешь. Но почему ты не вернешь назад сущностей, которые тебе нравятся?

НЕТ. Я НЕ БУДУ ЭТОГО ДЕЛАТЬ.

— Но почему? — спросил Гарри.

ЭЙ ТЫ. А НЕ ПОШЕЛ БЫ ТЫ.

— Не обижайся, Джерри, — быстро произнес Норман.

Но ответа на экране не появилось.

— Джерри?

Экран не отвечал.

— Опять ушел, — покачал головой Гарри. — Черт знает, что еще выкинет этот малолетний ублюдок.

Последующий анализ

Норман поднялся в лабораторию к Бет, но та спала, свернувшись калачиком на своей кушетке. Спящая, она выглядела прелестной. Странно, что после всего этого времени, проведенного здесь, внизу, она казалась столь похорошевшей. Резкость исчезла из ее черт, нос уже не казался столь острым, и мягче, полнее стали губы. Он взглянул на ее похудевшие руки с синими прожилками вен. Но мускулы теперь казались более гладкими, какими-то более женственными.

Кто его знает, подумал Норман. После стольких часов пребывания здесь, внизу, уже ни о чем нельзя судить здраво. Он спустился по лестнице и отправился в спальню. Гарри уже лежал на койке и громко похрапывал.

Норман решил снова принять душ. Но когда он встал под струю, он внезапно совершил поразительное открытие.

Синяки, покрывавшие его тело, исчезли. То есть, почти исчезли, подумал он, вглядываясь в оставшиеся желтовато-синеватые пятна. За эти несколько часов они зажили. Он для эксперимента подвигал руками и ногами и не ощутил боли. Почему? Что случилось? На мгновение все показалось ему сном, ночным кошмаром, но потом он подумал: нет, это все атмосфера. Порезы и синяки быстрее заживают в сильно разреженной атмосфере. И ничего таинственного — просто влияние атмосферы.

Он обтерся сухо-насухо, как только смог, полотенцем, и отправился в койку. Гарри все похрапывал и все так же громко.

Норман лег на спину, созерцая красные жужжащие элементы калорифера на потолке. Тут ему в голову пришла одна мысль, он встал с постели и сдвинул толкер на шее Гарри с середины глотки вбок. Тотчас храп перешел в едва слышное посвистывание.

Куда лучше, подумал Норман. Он коснулся головой жесткой подушки и сразу же уснул.

Он не знал, как долго он спал, — должно быть, несколько секунд, — но проснулся он посвежевшим. Он потянулся, зевнул и вылез из постели.

А Гарри все спал. Норман опять передвинул его толкер, и храп возобновился. Норман вернулся в цилиндр D, к пульту. На экране все еще были слова:

ЭЙ ТЫ. А НЕ ПОШЕЛ БЫ ТЫ.

— Джерри? — позвал Норман. — Ты здесь, Джерри?

Экран не отвечал. Джерри здесь не было. Норман взглянул на лежащую сбоку стопку распечаток. Мне и впрямь стоит заняться ими, подумал он. Потому что нечто, касавшееся Джерри, тревожило его и оставалось непонятным. Норман не мог бы объяснить точно, но даже если вообразить пришельца испорченным маленьким принцем, поведение Джерри все равно было бессмысленным. Оно просто никак не складывалось в единое целое.

ЭЙ ТЫ. А НЕ ПОШЕЛ БЫ ТЫ.

Уличный жаргон? Или он просто сымитировал Гарри? В любом случае это не было свойственной Джерри манерой общения. Обычно Джерри был слегка безграмотен, совсем не соблюдал пунктуации, и выражался, как инопланетянин, рассуждая о сущностях и сознаниях. Но от раза к разу его язык становился все более просторечным.

Норман перебрал листки.

МЫ СНОВА ВЕРНЕМСЯ ПОСЛЕ НЕБОЛЬШОГО ПЕРЕРЫВА ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ПОСЛАНИЙ ОТ НАШЕГО ПОКРОВИТЕЛЯ.

Это был один пример. Откуда это взялось? Это звучало похоже на Джонни Карсона. Но тогда почему Джерри не говорил всегда, как Джонни Карсон? Что вызывало изменения его стиля?

Затем проблема спрута. Если Джерри хотелось попугать их, если ему нравилось заставлять их дергаться, ломать их дом и смотреть на их беготню, зачем использовать спрута? Откуда исходила эта идея? И почему только спрут? Похоже, Джерри нравилось представлять разные вещи. Тогда почему он, представив в первый раз гигантского спрута, не явил в (Следующий громадных белых акул и так далее? Не подтвердило ли бы это разнообразие его возможностей?

Затем проблема с Тедом. Тед играл с Джерри в тот момент, когда был убит. Если Джерри так нравилось играть, тогда зачем ему понадобилось убивать игрока? Опять бессмыслица.

Или нет?