Сфера

…Надо же, помню! А вообще-то скверный сон. У лилипутов оказались бракованные лилипуты.

— У тебя каждый день — другой? Я правильно поняла?

— Правильно.

А вот туда мы не пойдем! Тропинка широкая, дальше она становится еще шире, покрывается асфальтом… Там кладбище — незнакомое, огромное. Оно на холме, ко входу ведет широкая лестница, мраморная, как в доме стриженой.

Темнеет. А это скверно! Я-то ладно, прорвусь.

[…………………………..]

— Что-то случилось?

— Пока еще нет.

Пока еще нет… Пластмасска, ты здесь? Не подведешь меня, mo3.jpg? Смотри, не подведи!

— Направо! Скорее!

…За нашими спинами — тьма, за нашими спинами — холод, за нашими спинами — смерть. Не оглядываться, не сбиваться с шага, не думать, не представлять. Наверное, в ее мире, в ее глупом сне, есть свой страх, свое кладбище, своя тьма. Они у всех разные, но они существуют, от них никуда не деться…

— Сюда!

Можжевельник, узкий проход… Дорога!

[…………………………..]

…Посветлело? Конечно, посветлело! Знакомые места — впереди перевал, за ним наш военный лагерь, где столько раз приходилось скучать, а дорога ведет прямиком к железнодорожной станции. Маленькая узкоколейка, поезд в три вагона…

— Ты о чем-то хотел рассказать, Эрлих?

Да, рассказать. И о мерзавце Эрлихе-настоящем, и том, что такое женский роман… Нет, не это главное!

— Присядем.

Скамеечка? Не помню тебя, скамеечка. Вовремя появилась!

— Я подумала…

Ладонь Альды коснулась моей. Всего на миг, неуверенно, почти робко.

— Мне говорили, что жизнь — очень серьезно. Ее надо планировать, ее надо опасаться, следить за каждым шагом…

— И мне говорили, — удивился я. — И всем говорят.

Кивнула.

— У меня… Как ты говоришь, в «моем» мире… Все именно так. У тебя, выходит, иначе? Каждый день — новый, все — с чистого листа. Летаешь, уходишь от погони, гуляешь по подземельям…

Вот она о чем! Девушка из «круга» угодила прямиком на «Зарницу».

— Все не так просто, Альда. Мы живем в разных мирах — не только мы с тобой, но и каждый из нас. У доктора Джекиля… У меня есть свой очень скучный мир. Вроде твоего, только наверняка похуже. И есть мир мистера Хайда. Здесь — «здесь»! — не всегда хорошо, но этот мир, мой мир, не призрак, он тоже настоящий. Один знакомый австралиец называет такой мир Гипносферой. А если по порядку… Однажды, когда я был «там», где очень скучно, мой приятель Влад ссудил мне три файла. Маленькие такие файлики в расширении jpg…

Плохо, что нет автобуса! Надо успеть на станцию, поезд, что там ждет, последний. До города — часа три, приедем засветло.

Альде придется уйти. Жаль! Но у каждого — свой сон.

36. АТАКА (Arie: 4’00)

…Далекие голоса впереди, еле слышное дыхание напарника рядом, потеплевший приклад под рукой…

Приклад? Но у меня нет автомата, пальцы сжимают гашетку, передо мной — узкая прорезь пулеметного щитка. Откуда такое старье? У нас во взводе только «РПК», он совсем другой.

Еще секунда, еще… «Мы ждем атаки до тоски…» Высоцкий? Да, конечно, Высоцкий, «там» у меня есть запись еще на пленке второго типа, хоть сейчас в музей.

Сегодня не надо бояться! Сегодня — война.
День-ночь-день-ночь — мы идем по Африке,
День-ночь-день-ночь — все по той же Африке
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!

Вот они! Еще секунда!..

[…………………………..]

Мы ждем атаки до тоски…

[…………………………..]

Мгновения становятся долгими-долгими, каждое — как целая жизнь. Можно не спеша беседовать, толковать о пустяках, любоваться ярким майским небом.

…Беседовать? Но я же один! Вокруг — никого, ни живых, ни мертвых, только серые тени впереди.

Калитка распахнута… Калитка? Нет никакой калитки, на ее месте — проход между камней, я в ущелье, за моей спиной вход в Туннели.

Огонь!

И уже все равно, отчего я один, почему бой повторяется снова и снова, почему…

Огонь! Огонь! Огонь!..

Серые тени мечутся, падают за камни, отходят, отползают назад. Вам не пройти! Тогда, у калитки, я все-таки выжил, и теперь осталось последнее — задержать серых тут, у стальной двери подземелья, чтобы уцелевшие ушли, исчезли, растворились в бесконечных лабиринтах.

Огонь! Огонь! Огонь!!!

Деревянные рукоятки давно мокры от пота, ангел-хранитель каким-то чудом не дает перекоситься ленте, и серые отступают, отступают, отступают…

Но ведь бой уже был? Ребята ушли, мы встретились с ними в бункере, огнетушитель катился по бетонному полу, а потом девушка по имени Альда…

Огонь!!!

Восемь-шесть-двенадцать-пять — двадцать миль
на этот раз,
Три-двенадцать-двадцать две — восемнадцать миль вчера.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!

Серых все больше, выстрелы — хлопки шампанского справа и слева, значит, сумели забраться на скалы, значит, недолго, значит, гаплык и вата, но уходить нельзя — и сдаваться нельзя.