Сфумато

Четверо нападавших сейчас ничего не спрашивали – в их задачу определенно входил захват, а разговор явно планировался в другом месте. Где? Это стало ясно, когда Консалво пошел на очередное нарушение Устава всех Трех Храмов, создавая стихийный портал – тут же, грифелем на чисто выбеленной стене. Кто-то из его людей потом остался бы в этой комнатке «Пьяной мухи», дабы тщательно убрать все следы. За такие художества Консалво запросто могли лишить рыцарского стяга, синего с серебром, как у всех представителей рода Де Лаго. А что это значит, долго думать не надо. С Донателло действительно поговорили бы – где-нибудь в подвале Озерного замка, за сотню миль отсюда, поговорили жестко, а затем он просто исчез бы.

Предвидя данную перспективу, он сражался как мог. Жаль, что рядом нет Трезора, уж его-то челюсти поработали бы на славу, ему и волк на один зуб… Размахивать мечом в тесной каморке было нереально для всех участников драки, а из поединка против троих (младший Де Лаго устранился от процесса, так как торопился закончить рисунок, но натравленная им сова потрудилась от души, вырвав у Васко с макушки приличный клок волос и яростно атакуя при каждом движении) Донателло мог бы все-таки выйти успешно, если бы не одно важное обстоятельство.

Мартина бы убедилась, что ее проверенное средство подействовало, пусть и с изрядным опозданием. Донателло почувствовал предательскую слабость в ногах и замедление скорости реакции, пропустил несколько ударов в лицо и корпус. Вероятность того, что его сейчас скрутят и затащат в уже отделившийся от стены контур стихийного портала, нарастала с каждой секундой. Чем опасен такой портал? Он непредсказуем, нестабилен, известно немало случаев, когда в нем гибли и мастера сфумато, и те, кто оказался по ту сторону проложенного магией живописи коридора, потому что их зацепило.

Единственным порталом, который сотворил пятнадцатилетний Васко Донателло в период обучения в школе при Третьем Храме, было тщательно выписанное и очень даже натуралистичное изображение городских бань, куда в определенные дни недели водили воспитанниц женского пансиона. Сомнительное по моральным соображениям художественное полотно после инцидента проникновения в баню было сожжено, а сам автор все-таки изгнан из школы – без малейшего сожаления с его стороны. Дома ему еще досталось от матери, навсегда простившейся с честолюбивой надеждой увидеть хотя бы на руке младшего из сыновей Печать Леонардо.

Сейчас жесточайший удар в челюсть (рукоприкладство локотком Красной Шапочки по сравнению с ним могло бы сойти разве что за нежный поцелуй) поставил в сопротивлении Донателло точку. Он повис на руках удерживающих его людей Де Лаго, но… Сквозь заливающую глаза кровь из рассеченной брови Васко увидел, как отлетели в сторону остатки раскуроченной двери и обломки мебели, использованной им для попытки эту хлипкую дверь заблокировать. В комнатку ворвались неизвестные – с открытыми лицами, не в пример подручным рыцаря Первого Храма. Золотоволосый красавчик, за которым девки должны ходить табунами, смуглый черноглазый юнец с угрюмой физиономией, трое широкоплечих здоровяков, похожих то ли на вышибал из трактира, то ли на охранников при банке, кто их разберет… Уж в их-то намерения входил точно не захват, а добрая потасовка, но без особого кровопролития, потому что в ход пошли короткие дубинки, кулаки и свинцовые кастеты. Ах да, был еще табурет – достаточно хрупкий, чтобы развалиться при ударе о благородную голову Консалво Де Лаго, которую напрасно пыталась прикрыть крыльями болотная сова.

Табурет был обрушен на мессира рыцаря с помощью двух нежных, ухоженных и очень ловких женских ручек, правда, частично поцарапанных о выбитую раму круглого окошка и перемазанных в золе при падении.

– О, Шапочка пришла! – успел вставить Донателло, прежде чем окончательно вырубился.

Пришел в себя он оттого, что те же самые ручки обрабатывали ему ссадины на лице каким-то едким и на редкость щиплющим раствором. Быстро огляделся и понял, что голова пристроена на коленях Красной Шапочки, сверху смотрят ее крайне сердитые (и несколько обеспокоенные, что страннее всего) карие глаза, а вокруг царят следы разгрома. Смуглый юнец смывает со стены грифельные контуры, оставшиеся от стихийного портала, красавчик с любовью протирает лезвие короткого ножа (похоже, он все-таки кого-то пырнул), а трое здоровяков собирают обломки мебели и переругиваются с хозяином «Пьяной мухи», выползшим из своей норы, как только все стихло.

Нападавшие, похоже, убрались через портал под воздействием фактора неожиданности и превосходящих сил противника.

– Господа хорошие! – напирал трактирщик, стараясь делать вид, что не замечает валяющийся на полу черный плащ, отделанный волчьим мехом, прорванный металлическими когтями совы и затоптанный всеми кем можно за последние полчаса. – Эол с ним, с беспорядком и разбежавшимися посетителями, но дверь-то денег стоит! И не только дверь.