Сгорая дотла

Это был старый грузовик, но Кори приложил немало усилий, чтобы привести его в приличное состояние. Пахло чистотой и свежестью, а за ними скрывался, я так понимаю, собственно его аромат: одеколон, одежда, мусор со стройплощадки, – все это сливалось в одну пьянящую, чисто мужскую сущность. Это напомнило мне о первых свиданиях, когда меня забирал парень на своей машине, и во мне проснулся былой трепет.

«Это не свидание», – напомнила я себе в сотый раз, но это никак не повлияло на то чувство.

– Я купила этот дом, когда устроилась на работу в «Лоусон и Дуни» три года назад, в качестве инвестиционной недвижимости, – сказала я. – Я уже была в отношениях с Дрю, и он купил свой дом в Пасифик-Пэлисейдс примерно в то же время; в основном там я и живу. Здесь налево.

Кори повернул налево.

– Я просто не могу представить, что, имея такое замечательное место для жизни, ты им, по сути, не пользуешься. Я имею в виду, у тебя даже собаки нет. Это место создано для собак.

– У меня нет времени ухаживать за собакой, – сказала я. – Собак нужно выгуливать, и они грызут обувь, если ты слишком долго отсутствуешь. Когда я работаю над судебным процессом, я обычно не возвращаюсь домой из офиса раньше одиннадцати часов вечера. А иногда и позже.

Кори кивнул.

– Выходит, мне повезло. На площадке мы уходим с заходом солнца, хотя теперь я должен буду задерживаться допоздна, если хочу пройти тест на получение лицензии ГП.

– Он сложный? Этот тест?

– Не такой сложный, как юридическая деятельность, но достаточно трудный.

– Итак, чем именно ты занимаешься? – спросила я, когда мы остановились на очередной красный свет. – Ты строишь дома? С нуля?

– Это была бы неплохая работенка, – ответил Кори. – В последнее время мы занимаемся только перестройками. Предприятие человека, у которого я работаю, недостаточно большое, чтобы браться за стройку с нуля. Максимум, что мы можем сделать, – это пристройка.

– И ты знаешь, как провести трубы, и можешь обеспечить появление света, когда щелкаешь выключателем?

– Абсолютно верно. Мой отец научил меня всем основам. Чем больше у тебя умений, тем меньше вероятность, что наймут кого-то другого.

– Твой отец – генеральный подрядчик?

– Был. Два года назад у него случился инсульт. На самом деле два или три инсульта. Врачи не уверены, сколько их было. Один за другим.

Я откинулась на сиденье, потрясенная. Я знала только то, что его отец находится в доме престарелых. И снова меня удивила мысль о том, что есть вещи, которых мы не знаем друг о друге, не говоря уже о чем-то столь трагичном.

– Мне так жаль. Это, должно быть, очень тяжело.

– Что есть, то есть, – Кори пожал плечами. – Но да, он был генеральным подрядчиком, и мы вместе занимались бизнесом. «Бишоп и Сын». Какое-то время мы едва сводили концы с концами, но потом он получил крупный заказ, нашел несколько преданных парней, и мы стали получать прибыль.

– А потом у него случились инсульты, – тихо добавила я. – Так вот почему ты получаешь лицензию? Чтобы иметь возможность продолжать свой бизнес?

– Нет, – сказал Кори, и в его темных глазах появилась боль. – Когда стало ясно, что отец больше не будет в состоянии работать, я продал компанию, чтобы оплатить дом престарелых, в котором он находится. Моя мама умерла, когда я был ребенком, и я не мог позаботиться о нем сам. Итак, он там, а я работаю у Рэндалла Мартина, грязного ублюдка, но если я получу лицензию… – он покачал головой и печально рассмеялся. – На самом деле я не знаю, что буду делать. Чтобы начать бизнес, нужны средства. Но я все равно собираюсь получить лицензию. Этого хочет мой отец. Надеюсь, я получу ее, прежде чем он совсем забудет меня.

– С чего бы ему тебя забывать?

– У него болезнь Альцгеймера. Она прогрессирует медленно, но все же уничтожает его воспоминания, одно за другим. Веселая история, правда? – Кори подбородком указал в сторону магазина детской мебели, куда мы и ехали. – Это он?

Мы заехали на парковку. Я была потрясена рассказом Кори. Это было ужасно, но он держался молодцом. У меня бы не было и половины его стойкости, случись такое с моим отцом. Сложно себе это представить: невидимая молния поражает и мгновенно лишает жизненных сил некогда здорового человека.

Мне очень хотелось посочувствовать Кори или сказать что-нибудь утешительное, но я знала, что он не хочет этого. Ему не нужны ни жалость, ни сочувствие. Он плыл по течению и делал все, что было в его силах. Мне было приятно от мысли, что я могла помочь ему, открыла двери своего дома, когда он в этом нуждался, но теперь я понимала, что не сделай я этого, Кори бы справился со всем сам. Нашел бы выход.

Он уже вышел из кабины грузовика и оторвал меня от размышлений, открыв для меня дверь.

– О, спасибо, – сказала я, выходя. – Не ожидала от тебя.

– Мне не сложно, – он улыбнулся.

– Ты ведешь себя благородно в наше время, когда пишут статьи о том, допустимо ли по-прежнему открывать двери для женщин?

Он скорчил гримасу, когда мы двинулись через парковку.