Сговор остолопов

– Едва ли оно того стоит. На осознание написанного у нее уйдут недели. – Игнациус одной рукой прижал к себе лютню и трубу, а другой подхватил сумку. – Я тебя умоляю – только не урони вот эту папку. В ней содержится мой «Дневник» – социологическая фантазия, над которой я все это время трудился. Это моя самая коммерческая работа. Изумительные возможности для экранизации в руках Уолта Дизни или Джорджа Пэла[90].

– Игнациус. – Мирна остановилась на пороге с кипами блокнотов в руках и какое-то время просто шевелила бесцветными губами прежде, чем заговорить, точно репетировала в уме здравицу. Сквозь поблескивавшие стекла очков она устало вглядывалась в лицо Игнациуса. – Это очень важное мгновение. Я чувствую себя так, будто кого-то спасаю.

– Спасаешь, спасаешь. А теперь нам следует бежать. Я тебя умоляю. Поболтаем позже. – Игнациус протиснулся мимо нее и заковылял к машине, открыл заднюю дверцу крошечного «рено» и влез внутрь, устраиваясь между плакатами и связками брошюр, которыми было завалено все сиденье. В машине пахло как в газетном киоске. – Поспеши! У нас нет времени разыгрывать перед домом tableau-vivant[91].

– В смысле – ты что, в самом деле собираешься тут сидеть? – озадаченно спросила Мирна, вываливая туда же своей груз блокнотов.

– Разумеется, собираюсь, – проревел Игнациус. – Я совершенно определенно не намерен лезть в смертельный капкан твоего переднего сиденья для движения по скоростной трассе. Забирайся же в эти свои ходунки и увози меня отсюда.

– Погоди. Там еще много блокнотов осталось. – Мирна вбежала в дом. Гитара колотила ее по спине. Вернулась она с новой охапкой бумаг и остановилась на кирпичной дорожке, озирая дом в последний раз. Игнациус понимал, что она пытается запечатлеть эту сцену: Элиза на льду с чрезвычайно крупным гением на руках. Однако в отличие от Хэрриет Бичер-Стоу Мирна – источник раздражения – никуда не делась. Наконец, отозвавшись на призывы Игнациуса, она спустилась к машине и сбросила вторую порцию блокнотов прямо ему на колени. – Мне кажется, под кроватью еще есть.

– Ну их к черту! – завопил Игнациус. – Садись и заводи эту дрянь. О мой бог. Да не суй ты мне свою гитару прямо в лицо. Почему бы тебе не обзавестись ридикюлем, как подобает приличной девушке?

– Засунь его себе в ноздрю, – рассвирепела Мирна. Она втиснулась на переднее сиденье и включила зажигание. – Где ты хочешь провести ночь?

– Провести ночь? – загрохотал Игнациус. – Мы нигде не проводим никакой ночи. Мы едем прямо – и всё.

– Игнациус, да я же сейчас замертво рухну. Я со вчерашнего утра в этой машине.

– Ну, по крайней мере, давай хоть за озеро Поншартрен заедем.

– Ладно. Свернем на дамбу и остановимся в Мандевилле.

– Нет! – Эдак Мирна завезет его прямиком в раскрытые объятия какого-нибудь психиатра в полной боевой готовности. – Туда нельзя. Там вода заражена. У них там эпидемия.

– Да? Тогда по старому мосту в Слайделл.

– Хорошо. В любом случае так намного безопаснее. В дамбу постоянно врезаются баржи. Нас сбросит в озеро, и мы утонем. – «Рено», тяжело присев на заднюю ось, медленно набирал скорость. – Этот автомобиль довольно-таки мал для моих габаритов. Ты уверена, что знаешь, как ехать в Нью-Йорк? Я серьезно сомневаюсь, что смогу выдержать больше одного-двух дней в таком эмбриональном положении.

– Эй, что это вы, битники, там затеяли? – слабо донесся до них из-за ставень голос мисс Энни. «Рено» выехал на середину улицы.

– А эта старая стерва до сих пор там живет? – спросила Мирна.

– Заткнись и уезжай отсюда поскорей!

– Ты всю дорогу будешь меня так доставать? – Мирна прожгла взглядом зеленую шапочку в зеркальце заднего вида. – Тогда лучше сразу скажи.

– О мой клапан! – булькнул Игнациус. – Я тебя умоляю – только не устраивай мне сцен. Моя психика совершенно рассыплется после бомбардировок последнего времени.

– Извини. Мне просто на какой-то миг показалось, что все будет как прежде: я веду машину, а ты с заднего сиденья действуешь мне на нервы.

– Я определенно надеюсь, что на севере нет снега. Моя система просто откажется функционировать в таких условиях. И очень тебя прошу – по дороге держись подальше от туристических «грейхаундов». Они расплющат твою безделицу.

– Игнациус, я вдруг узнаю прежнего кошмарного тебя. Мне сразу кажется, что я совершаю гигантскую ошибку.

– Ошибку? Ну разумеется, нет, – любезно возразил Игнациус. – Осторожнее – карета «Скорой помощи». Стоит ли начинать наше паломничество с дорожного происшествия?

Когда они поравнялись со «Скорой помощью», Игнациус пригнул голову и разобрал на ее борту надпись: «Благотворительная больница». В какое-то мгновение мигалка на крыше плеснула на «рено» красным отблеском, и машины разъехались. Игнациус был уязвлен – он ожидал массивного грузовика с решетками. Выслав за ним допотопную, видавшую виды карету, они его недооценили. Ему легко бы удалось расколотить в ней все окна. Затем огоньки на хвостовых плавниках медицинского «кадиллака» остались в паре кварталов позади, и Мирна свернула на проспект Святого Карла.