Сгущая краски (СИ)

– Я обязан помнить всех, кого встречаю? – Тем не менее почти безразлично и крайне неосторожно роняет Шота, напрочь забывая о том, что разговаривает не со своей студенткой.

– Нет, но вы не можете отрицать, что вам интересно, кто я? – Весело щебечет девчонка.

Свинцовой силой и ярким цветом в душе Айзавы наливается раздражение. Он хочет сказать, что этого его не ебёт ни в каком виде, и снова буквально давится своими же словами, потому что по факту этот мешок с сюрпризами свою правоту осознаёт раньше, чем её признаёт сам мужчина.

И какого чёрта, собственно, работая (наверняка незаконно) в таких условиях и окружении эта малявка так позитивно настроена?

– Тогда давайте сделаем так, – не принимая во внимание тяжёлое, задумчивое молчание человека, полностью сосредоточенного на том, чтобы поймать за хвост крупицы воспоминаний, незнакомка из прошлого придвигает ближе к нему гранёный стакан: – Вы выпьете, расслабитесь немного, а я дам подсказку.

И говорить не стоит, что слова – все до единого – звучат, как хороший и крепкий такой наёб. Она либо отчаянная, либо тупая: третьего не дано. Как по-другому можно объяснить подобный «вызов» выставленный взрослому мужчине? Особенно ему – учителю, работающему с прыщавыми подростками и неплохо умеющему анализировать поведение других, чтобы сделать какие-либо выводы.

– В школе ты не доучилась, – не спрашивает – утверждает Шота без какого-либо намерения задеть или обидеть её.

– Возможно, – невозмутимо тянет улыбку собеседница. – Так что, вы согласны?

Айзава сверлит внимательным взглядом её лицо, выражающее толику бесовской насмешки. Ей как будто плевать, что он выберет.

Лишь бы весело было.

Холодный, тёмный янтарь, в противовес своей прохладе, адским пламенем жжёт глотку и горчит на языке, забиваясь в ноздри запахом крепкого алкоголя – нет, всё-таки Шота не любитель спиртного. Да и в принципе всего того, что относится к его собственному списку под кодовым именем «В сон тянет». Ибо с такой работой а-ля «лошадь извозчика» как раз спать-то и некогда.

Грудь изнутри греют отголоски проглоченного скотча – возможно не стоило пить залпом – и в голову алкоголь бьёт так, будто кто-то изо всех сил молотом шарахает по цинковому ведру.

Что ж, возможно это и есть самое лучше завершение откровенно дерьмовой недели.

– А теперь подсказка, – девушка поднимает левую руку и её костяшки на тыльной стороне, у основания пальцев, будто приподнимаются, а тончайшая плёнка белой кожи собирается мелкими складками и слегка съезжает в направлении кисти, обнажая то ли серую хрупкость костей, то ли резервуары какие-то. Мерцающие нити вытягиваются из них и, контролируемые лишь малейшими движениями, оплетают полупустую бутылку, возвращая её в стройные ряды стеллажей за спиной бармена. – Это совсем легко. Сто двадцать один.

– Это и есть подсказка? – Переспрашивает Айзава, иронично выгибая бровь – похоже кто-то сильно переоценивает его интеллектуальный уровень. Истинное свойство причуды он старается запомнить в мельчайших деталях, чтобы потом – наедине с собой – перебрать в памяти всех, кто владел чем-то похожим. – Как на счёт поблажки старикам?

– Вы в этом не нуждаетесь, поверьте, – смеётся. – Я об этом знаю лучше, чем вы можете себе представить… В данный момент.

Яркие, искрящиеся живым светом глаза хитро щурятся, а накрашенные красным вином губы застывают в такой непривычной – обольстительно-пренебрежительной улыбке. Она не испытывает ни капли страха или тревоги перед ним. Не переживает ни грамма о том, что он может прямо сейчас встать, заключить это несуразное подобие бармена в тугое переплетение лент и выволочь на улицу, чтобы отправить в полицейский участок, а лавочку эту прикрыть раз и навсегда.

Это несказанно бесит: то, что она помнит, а он – нет. Словно насмешливый, надменный плевок с её стороны.

– Вы можете вернуться сюда в любое время, учитель, – несмотря на то, что он – Шота – как собеседник проваливается по всем статьям и отмалчивается даже тогда, когда ему есть что сказать, ей это совершенно не мешает вести совершенно обычный диалог с ним. – Я на «ты» не только с алкоголем. А наши девочки умеют хорошо обращаться даже с самыми запущенными клиентами.

Хочется одновременно и засмеяться, и сломать что-нибудь в злостном припадке. На тридцать первом году своей жизни Айзава Шота докатился до того, что малолетка предлагает ему услуги себя или своих «коллег», как способ снять напряжение. Будто падать ниже уже некуда.

Противный зуд в ладонях начинает сильно беспокоить – насколько же сильно ему омерзительно видеть девочку в месте подобном этому? Где банально невозможно смотреть по сторонам, потому что количество развращённых, полуголых девиц, отчего-то явно наслаждающихся своим положением, на квадратный метр слишком велико.

– Я ещё умею варить хороший кофе – бодрит лучше таблеток с кофеином, учитель.

Издевается.

Нарочно сперва бренчит двусмысленными фразами, чтобы потом с откровенной издёвкой вскрыть истинное значение. А её обращение к нему, как к учителю, словно дополнительное унизительное замечание.

– Прекрати. Мы не в школе.