Шабашник

Виданное ли дело, что уже к марту месяцу мы пакистанскую картошку покупаем, потому что свой урожай сохранить не умеем! – Андрей распалился. А потому что негде – всю советскую инфраструктуру похерили, а новой не возвели. Сельское хозяйство – дело ведь такое… Потенциально, это очень выгодный бизнес с постоянным спросом. Он долгоиграющий в том плане, что ты теплицу построил и стой она двадцать лет – вложений не требует, завёл стадо – оно само воспроизводиться будет, выращиваешь картошку – с неё же семена имеешь. Но у этого бизнеса очень долгий период окупаемости, велики риски и нужен большой капитал, чтобы дело начать. А если у тебя есть большой капитал и желание его приумножить, то зачем ты его будешь приумножать несколько лет на молоке, когда ты можешь совершить этот же оборот на каких-нибудь мобильниках за пару месяцев? Тут мало быть богатым, надо ещё быть патриотом, надо свою страну любить больше денег.

– Так как же быть? Пускать во власть одних только патриотов? Так вроде бы те, которые из Кремля, Родину очень любят, хотя бы даже и напоказ – Сергей насколько мог иронично отхлебнул чая.

– Понимаешь, дело ведь не в том, что у нас плохой президент, губернаторы, депутаты, директора заводов и прочие предприниматели. То есть они поголовно кровососы, но главное дело не в них, а в народе, лучшими представителями которого эти мордовороты и являются.

Хорошо, не все поголовно, но девять из десяти простых и среднестатистических работяг, которые среди своих друзей слывут славными малыми, оказавшись у кормила власти, оборачиваются такими упырями, что только держись. Откуда и что берётся? Вот, кажется, вчера с ним вместе в очереди за пивом стояли, на субботниках вместе лавочки поправляли, но в один прекрасный день стал твой друг председателем и всё, нету человека, пропал – сначала джип в кредит, магазинчик с сигаретами у трассы, потом дела какие-то в городе и поминай, как звали. Со своими он больше не знается и где он теперь – неизвестно: может, в депутаты выбился, может, в Монако девочек на скутере катает или в Мордовии срок мотает. Или в фундаменте гаражного кооператива лежит себе тихонько… Вот как так получается, что вчерашний рубаха-парень без гроша за пазухой вдруг таким сквалыжником оборачивается?

Сергей снова отхлебнул чая, но уже не так иронично, ничего не сказал и Андрей продолжил:

– Вот почему так происходит? Почему в какой-нибудь Австрии или Финляндии люди могут жить нормально, не зарываясь, а нас лишь бы денег украсть и дверь железную поставить? Может, потому что сто лет назад весь цвет нации изничтожили – кого на Лубянке кончили, кого на Соловках сгноили, кто в Ледовом походе сгинул, а кто за кордон свалил? Сейчас, кстати, тоже многие валят…

Андрей поперхнулся чаем, откашлялся не до конца и от этого срывающимся голосом начал:

– У нас каждые пять лет не перезагрузка, так опричнина, а не перестройка, так НЭП! А если не Русская Весна, то коллективизация. Поэтому русский человек не думает о завтрашнем дне – ему надо сегодня успеть. Он понимает, что своё дело строить, чтобы досталось сыну, а от того – внуку, в России по меньшей мере наивно… Это я тебе про горизонты. Вот Демидовы те же начались и кончились при Романовых, например, а финские Fiskars, которые топоры, лопаты и вилы ещё в семнадцатом веке делали, до сих пор на плаву, потому что в какой парадигме жили четыре века назад, в той же системе координат ещё четыре века пребывать будут, а под Швецией ли, под Россией, независимые ли – это уже дело десятое. Им на конъюнктуру власти наплевать, а в России что-то получается что-то создавать можно только с оглядкой на власть имущих, и поэтому у нас обычно стараются побыстрее выгрести, все соки выжать и убежать, пока ветер не переменился. Мы из дореволюционной конюшни ресторан сделаем, потому что кладка кирпичная и надёжная. Мы колхозный амбар сайдингом обошьём и скажем, что это торговый центр. Мы на сельпо вывеску поменяем и скажем, что это теперь крафтовый фермерский маркет, – лицо Андрея скривилось, как будто он выпил не чая, а водки.

– Тьфу. Противно! Как со всем этим быть? Я не знаю. Наверное, ждать, когда снова разродиться земля русская новыми пушкиными и королёвыми, а самим постараться не оскотиниться.

Чай в чашке закончился как-то совсем для Андрея незаметно, он с удивлением посмотрел на её дно.

– Ты извини, что развёл тут свою стариковскую демагогию, разговорился я, когда рады слушать.

Геннадий 20-20

Я всё думал, где Иваныч мог набрать столько облепихи? Сегодня подсёк его.

Геннадий 20-22

У железной дороги он её собирает!

Сегодня иду мимо, а он ко мне спиной – кряхтит, старается, набирает.

Я как гаркнул ему: «Бог в помощь!», так он даже за сердце схватился, чуть лукошко не выронил.

Сергей 20-48

Он у железной дороги ягоды собирал? Ты не спросил, зачем они ему?

Геннадий 20-50

Спросил. Говорит, варенье из них варить будет. Я говорю, так ведь с поездов чёрт знает что валится! Он в ответ пробурчал, что ягоды хорошо моет, а они не больно-то разберут и отвернулся. Я больше наседать постеснялся.

Сергей 20-51