Шабашник

Но это я уже потом узнал, а пока, думаю, ладно – трошки зажду, а там и легче будет – приедут повара, а я буду ходить и только указания давать. Так что соорудил я салаты и кое-как шведский стол с утра отстрелял. Оксана всё в зале сидела, на мою работу смотрела и после обеда позвала в кабинет, где мы торжественно подписали трудовой договор. Полноценный, настоящий и с такой зарплатой, какой мне и нюхать не доводилось. На крыльях оттуда вылетел и даже не заметил, что в кабинете у них на стенке наклейка висит с распятьем. То есть не икона и не открытка даже, а голимая переводка, как татуировка из жвачки, может быть помнишь такие?

– Конечно помню. Когда в первом классе учился, то однажды извёл на них…

Но Лёша прервал Сергея, пренебрежительно махнув рукой:

– Да ты погоди, дай я доскажу. На ужин я постояльцам какую-то мусаку организовал – они очень хвалили. В тот день я работу в шесть утра начал, а с кухни в час ночи ушёл, при этом весь день пахал без продыха. Вспоминал шашлычку, где каждый час мог спокойно покурить и кофе пить. Зато тут я настоящий шеф-повар! Даже решил, что закончилась чёрная полоса в жизни. Второй день отстрелял, третий: с утра до ночи то морковку натираешь, то аль-денте жаришь. Умаялся. Да ещё слышу мнения, что постояльцам не нравится наше не очень разнообразное меню. А мне что привезли, так я то и пользую. Вот как из трёх видов овощей восемь салатов приготовить? Ну, это бог с ним – недовольные всегда найдутся, а у меня своя рубашка ближе к телу. Спрашиваю каждый день у Оксаны про поваров, а она мне одно твердит, что едут.

– Откуда они так долго ехать-то могут? Не с Владивостока же?

– Ой, да она всё отнекивается, съезжает на Юрий Михалыча. Ладно. И на четвёртый день моих катуванний приводит Юрий Михайлович парнишку. Он, говорят, на мясном цеху – огонь: тоже в Евпатории работал, чебуреки жарил. Я его в оборот, говорю, что мы тут без чебуреков, что ещё умеешь? Этот елдасмок говорит, что голубцы умеет, – Лёша хлопнул себя ладонью по лбу.

И готовил он мне эти голубцы – туши свет просто: полдня чего-то там капусту ошпаривал, накручивал, варил, пёк и томил. Двадцать голубцов сделал – и всё. Стоит гордый, будто горы свернул. Они, конечно, у него получились, но бледные и местами розовые… Я их ещё допёк, хотя эта падлюка чуть истерику не устроил, будто они сухие будут. Сухие-не сухие, а те, кому эти голубцы достались, на следующий день не обосрались и ладно. Но вот те, кому голубцов не хватило, обиделись и на питание жаловаться стали ещё больше. Решил, что когда повара приедут, я этого пачкуна к бабкам отправлю буряк чистить, а пока хоть какая-то помощь.

Ещё четыре дня прошло, меня всё завтраками кормят, руками всплескивают, говорят, что поварам билеты оплатили, но те где-то пропали. Я уже чуть не матом – ну никаких сил нет, а они мне притчи рассказывают, говорят, что материться грешно и какие-то корешки-платёжки кажут.

А у меня времени нет ни заявки писать, ни меню составлять, ни журналы заполнять – лишь бы народ накормить. Готовил из того, что привозили. Я же думал, что скоро подмога и будет перемога! На восьмой день этого ада Оксана мне сказала, что Михайлович поехал бригаду встречать – что-то не так с паспортами у них.

На девятый день он вернулся один. Говорит, что завернули бригаду на въезде – какие-то у них кредиты непогашенные оказались. И на меня с укоризной смотрит, будто они не себе сотрудников искали, а мою прихоть исполняли. Я к тому времени привидение привидением, небритый, глаза красные, по две пачки прямо на кухне выкуривал – в курилку некогда было ходить!

На десятый день не приехал поставщик. Труба! Аврал! Продуктов нет! – Брэд помахал над головой половником. – Я по кухне бегаю, суп из топора варить собираюсь, и прямо слышу, как туристы моей крови требуют. И заходит на кухню Юрий Михайлович, под ручку меня берёт и в зал выводит. Ставит перед толпой и начинает блажить: «Вот вам Алексей, он шеф-повар. Он вчера не составил заявку на продукты, поэтому вы все сегодня голодные. Мы не знали, что запасов нет. Приносим Вам самые искренние извинения, вопрос обязательно решится до того, как вы освободите свои номера…» А я уже понял, что к чему. По большому счёту, я уже на третий день въехал, но всё надеялся… Эх, тогда и надо было бежать!

Приходим мы с ним в кабинет, а там Оксана с какой-то женщиной сидит. Та встаёт, говорит, что инспектор из Роспотребнадзора. Вы, спрашивает, Алексей? Это ваша подпись? Почему вы обязанностей своих не исполняете? Где журнал бракеражный? Где режим смены фритюрного масла? Где журнал здоровья? Почему на вытяжках слой жира в палец? Вы вообще понимаете, что это уголовно наказуемо? – Брэд бросил половник в кучу посуды.