Шадари. Наемница

А потом пришел тот страшный день, когда в стычке с другим племенем погиб отец. И настало время выбирать нового вождя.

У Дигара было пять братьев. Старшему из них недавно исполнилось тридцать, у остальных возраст колебался от шестнадцати до двадцати пяти. С учетом того, что алкары, как и райны, живут дольше обычных людей, лет до двухсот - совсем еще молодые. Но уже достаточно сильные, чтобы сражаться.

Дигар был младшим. Если бы ему исполнилось хотя бы двенадцать, то позволили бы участвовать в состязании. Но настолько маленьких наследников ждала иная участь. Более милосердная, по мнению сородичей. Пятилетнего мальца просто оставили в джунглях, изгнав из племени. Дали шанс на жизнь, так сказать. Он мог попытаться найти другое племя и попроситься туда. Только вот большой вопрос, что лучше: быстро погибнуть от клыков хищников или прожить всю жизнь отверженным всеми одиночкой. В родное племя Дигара никогда не примут обратно, он для них умер. В чужом же станет немногим лучше раба.

Но хуже всего для Дигара стал не собственный приговор, а смерть женщины, заменившей ему мать. По обычаям алкаров, вслед за хозяином на погребальный костер должны отправиться и несколько рабов. Жребий пал на ту, кого Дигар любил всем сердцем.

Это был один из двух раз в жизни, когда Дигар плакал, демонстрируя слабость, не подобающую настоящему алкару. Видеть, как той, что была для него матерью, перерезают горло, а потом сжигают вместе с телом отца и других рабов, оказалось слишком больно. Когда он плакал, на мальчика смотрели с презрением и гадливостью, будто он совершал что-то непристойное.

- Из тебя никогда бы не получился вождь! - пренебрежительно сплюнул один из братьев, перед тем как Дигара повели в джунгли.

Из оружия мальчику дали лишь кинжал, как и подобало в таких случаях. Но вряд ли он сильно поможет.

Оставшись один, Дигар несколько часов сидел на земле в какой-то прострации. Вокруг был лес, опасный и безжалостный, живущий собственной жизнью. Слез уже не было. Остались опустошенность и желание поскорее покончить со всем этим. Пересечь черту, отделяющую живых от мертвых, и снова увидеть ту, кого он считал матерью.

Но когда на небольшое открытое пространство, где сидел мальчик, выскочил первый хищник - мардак*, что-то в нем изменилось. Включились вдалбливаемые в Дигара с детства навыки. Проснулись инстинкты зверя. Он не умрет вот так просто, безропотно подставив горло врагу. Будет драться до последнего!

Мардак был не один. Вслед за первым выпрыгнули из-за деревьев еще двое. Они окружали мальчика, не оставляя ему шансов на спасение.

Дальнейшее Дигар помнил смутно. Тогда впервые прорвалась наружу его звериная ипостась. И, казалось бы, беззащитный ребенок тоже превратился в опасного хищника. Маленького, но свирепого и беспощадного.

Дигар до сих пор не мог понять, как ему удалось совершить невозможное. Ведь тогда он считал, что это его первая и последняя битва. Что нельзя остаться в живых после столкновения сразу с тремя мардаками. По крайней мере, пятилетнему ребенку. Но он сумел!

Весь израненный, истекающий кровью, с вырванными из тела кусками мяса, сломанной левой рукой и почти оторванной правой ногой. Оставалось лишь лежать и ждать смерти, отгоняя мелких падальщиков утробным рыком ящера. Не будь у него регенерации алкаров, наверное, умер бы сразу. Но организм маленького ящера не желал сдаваться.

И Дигар пополз вперед, помогая себе здоровой рукой. Нужно было отползти подальше от тел мардаков. Скоро туда на пир сбегутся другие хищники.

Мальчик нашел укрытие у громадного дерева, вырыв себе здоровой рукой яму, куда и улегся. Сверху накинул листьев и натерся найденной по дороге травкой, запах которой перебивал на время запах крови. Все же не зря его с детства учили умению выживать в этих жестоких землях! Дигар многое знал из того, что теперь стало жизненно необходимым.

Три дня он отлеживался в укрытии. Благодаря регенерации нога срослась, а раны начали зарастать. С рукой было хуже - сам себе вправить кость он не сумел, и конечность так и висела плетью.

Но больше всего мучили голод и жажда. В таком состоянии он мог питаться разве что кореньями, ягодами и орехами. Теми, что нашлись поблизости от его укрытия. Дальше пока заходить не рисковал. Слишком слаб еще.

Но выбора не было. Утром четвертого дня мальчик все же поковылял на еще плохо слушающихся его ногах в поисках если не воды, то хотя бы сочных плодов. Снова натерся знакомой травкой, чтобы не привлекать нежелательного внимания хищников. Сам не знал, как ему удавалось пока больше ни с кем из них не пересечься за это время.

Везение продлилось недолго. От голода, жажды и потери крови у него кружилась голова. Иначе бы наверняка заметил встретившегося на пути оргоса**. Дигар ощутил резкую боль, когда что-то впилось в ногу. Только тогда заметил опасность.