Шаг до трибунала

Душманы, спускающиеся со скалы, пытались их окружить. Их пулеметчик расположился метрах в пятидесяти от нас. Я это определил по звуку выстрелов, длинных очередей, но самого пулеметчика не мог рассмотреть. Приблизиться к нему и уничтожить нам мешала открытая часть скалы. Душманы сразу заметили бы нас, и поэтому нам пришлось ждать.

Вскоре мы увидели трех душманов, спускающихся по своей стороне высоты. Я сказал своему солдату, хорошо знавшему пушту, чтобы он, не высовываясь, позвал их к себе в помощь. Ему якобы известно, как можно незаметно подобраться к русским. Они поверили. Это позволило нам тихо уничтожить их и сделать рывок через хорошо просматриваемый участок в тыл наступающих душманов.

Короткие перебежки по почти отвесной скале позволили группе Москалева закрепиться на том самом выступе, с которого душман и вел пулеметный огонь по неверным. Он даже не успел узнать, что к нему приближается его смерть. Тохир Мансуров вонзил ему в спину штык-нож.

Скинуть убитого душмана со скалы Москалев не разрешил. Он сдвинулся вправо от пулеметчика и стал внимательно изучать местность, искать душманов, наступающих на группу Иванько. Вскоре старший лейтенант увидел их. По левому краю скалы медленно спускались трое душманов. У одного – гранатомет, у двух – винтовки. Справа еще двое, оба с автоматами.

Федор щелкнул пальцами, привлек к себе внимание Скобелева и Сиволапова, указал им на автоматчиков, а Тохиру – на гранатометчика. Он выждал еще несколько секунд и махнул рукой, давая команду открыть огонь. Тут же прозвучал залп. Все пятеро душманов были уничтожены.

Но в этот момент по Москалеву и его бойцам был открыт огонь сзади, с двух точек, находившихся выше них. Рикошет пули сыпанул мелкими осколками по лицу Федора. Он прижался спиной к скале, вытер кровь со щек и только сейчас заметил, что Тохира, только что находившегося слева от него, теперь там нет. На камне остались красные капли, скатывающиеся вниз.

Москалев забыл об опасности, двинулся вперед, как можно крепче ухватился за камни под собою, высунул голову и стал искать тело Мансурова. Оно, распластавшись на животе, лежало на небольшом скальном выступе. Вся голова была в крови.

Федор хотел было сползти к нему, но его удержала за плечо сильная рука Скобелева.

– Да вы что, очумели, товарищ старший лейтенант? – не особенно вежливо осведомился солдат.

Москалев вывернулся из захвата сапера, снова прижался спиной к камню, ухватил Леонида за ворот и прижал его к стене.

– Сволочи! – сквозь сжатые зубы прошептал он, нашел глазами Сиволапова и продолжил: – Эдик, сообщи по рации Коле Иванько, что мы над ним и нас прижали духи. Пусть не лезет на рожон. – Старший лейтенант дождался, когда радист выполнит его приказ, и проговорил: – Теперь выйди на приданный нам взвод. Как его командира зовут?

– Свиридов, – подсказал Сиволапов.

– Правильно, молодец. Если он видит этих стрелков, то пусть поможет. Если нет такой возможности, то пусть сообщит об этом.

– Есть! – сказал Сиволапов и немедленно начал передавать распоряжение своего командира: – «Сапсан-три», «Сапсан-три», как слышите меня? Вот и хорошо. «Сапсан-один» над вами слева. Вы на уровне нас? Кто ведет по нам огонь, видите? Да-да, ждем…

– Группа Свиридова дала нам возможность выйти из-под обстрела душманов и подняться на предпоследний рубеж, – продолжал докладывать Москалев. – Группа Иванько заняла свое место слева от нас, Свиридова – справа. Но между нами и группой Свиридова оказалась еще одна огневая точка противника, и нам ничего не оставалось, как вести по ним огонь. Располагались мы на отвесной скале, в очень неудобном для себя положении. Мы могли отстреливаться, держа автомат только в одной руке, и при этом продолжали подниматься. Все солдаты понимали, что задерживаться на месте нельзя. Это наверняка будет стоить им жизни.

Мы поднялись на высоту и закрепились на ее краю. Во время подъема снайперы Грибов и Воскобойников присоединились к нам.

Справа началась стрельба, но мне трудно было понять, что там происходит. В этот момент я не знал, в каком положении находятся группы Иванько и Свиридова. Они поднялись на высотку и вели огонь по душманам, или же ситуация оказалась прямо противоположной.

Я вылез на самый верх и осмотрелся. Рядом лежали несколько трупов душманов и разбитый пулемет «ДШК». Скорее всего, снаряд при недавнем артобстреле этой высоты попал в наблюдательный пост. Большие валуны были разбросаны взрывом. Прикрываясь ими, я попытался разобраться, откуда ведется огонь и кем.

Всю вершину высоты было осмотреть невозможно. Этому мешало скальное ребро, находившееся в метрах тридцати-сорока от нас. Открытая местность в длину составляла те же тридцать-сорок метров, дальше лежали камни, огромные валуны.

Чтобы разобраться в ситуации, мне нужно было двигаться именно к ним. При этом оставалась опасность, что душманы могут открыть огонь по нам как с этих валунов, так и со скального ребра. Поэтому я приказал снайперам, чтобы они нас прикрыли огнем, если возникнет в этом необходимость.