Шаг к убийству

В перелеске спозаранку встретились фермеры, прибыв на машинах или в колясках, запряженных лошадьми. Около четверти одиннадцатого, когда был закреплен последний красно-белый флаг, один из многих — вокруг, временно воздвигнутой трибуны, а обливающиеся потом организаторы Американского союза фронтовиков наводили последний блеск в оформлении, ртутный столбик термометра подскочил к тридцати восьми. Кое-кто — в основном, конечно, дети — потянулись к воде.

Из-за пекла трудно, было дышать, но темные илистые воды озера, окруженные высокими могучими дубами, помогали жителям легче переносить жару здесь, у водоема.

Иное дело город. В Хевитте жара свирепствовала беспощадно. Пузырилась смола между красными кирпичами мостовой. Перед зданием суда печально стояли с опущенными листьями пальмы, иные — совершенно высушенные солнцем. Вряд ли хоть один торговец, за исключением продавцов льда, мороженого и всякой всячины для предстоящего фейерверка, рискнул бы открыть в такой день свой магазин. На скамейках парка, похожие на гипсовые изваяния, неподвижно застыли пожилые люди. Все словно вымерло. Исключение составляли разве что члены отряда по уборке улиц, который под зорким оком надзирателя работал не покладая рук.

С точки зрения погоды день обещал быть таким же, как и многие другие в это время года. Но тем не менее он надолго останется в памяти жителей города.

Во-первых, потому, что в Первом национальном банке Хевитта, который вследствие праздника должен был оставаться закрытым, именно в этот день был убит кассир Гарри Миллер.

Кроме того, во второй половине дня в лесу была найдена полумертвая обнаженная Мей Арнольд, тридцатилетняя жена стоматолога Эдмунда Арнольда, кабинет которого находился в высотном доме Тайера. Причем найдена в таком месте, где ей, казалось бы, совершенно нечего было делать в это время дня. Мягко выражаясь, неизвестное количество людей обошлось с ней совершенно не по-джентльменски, а ее спутник, Джек Хайес, новый тренер по футболу старших классов школы, тоже — неловко говорить такое — получил свое.

Ну, и наконец — а это и явилось главным событием — наверное, впервые в истории города совершили побег заключенные, точнее сказать — массовый побег, — из тюрьмы, находящейся в нескольких милях, от Хевитта. Правда, большинство из решившихся на такой шаг восьмидесяти человек вскоре были пойманы и водворены обратно в камеры, однако двоим — «золотому юноше» Морану и Овину Тейлору, осужденным на длительные сроки, удалось все же уйти от стражей порядка.

Вот чем обернулся день Четвертого июля для города.

Глава 2

Во второй половине дня жара все еще держалась. Эмили Хевитт, восседая между отцами города и их супругами на украшенной флагами трибуне, сооруженной в лесу, чувствовала себя в высшей степени неуютно: еще никогда в жизни она так не скучала.

Высокий белый воротничок костюма для верховой езды буквально душил ее: брюки казались слишком узкими. Она испытывала чувство, которое было сравнимо разве что с незапланированным сидением в луже. Монотонно бубнил оратор. Смешанный с запахом жареной рыбы запах пота толпы буквально доводил ее до тошноты. И она поклялась самой себе, как, впрочем, клялась каждое Четвертое июля: уж в следу- ющем-то году непременно уехать из города на все лето.

Правда, Эмили считала, что, будучи одной из Хевиттов, обязана выполнять свой гражданский долг. Дальний ее предок со стороны отца был когда-то мэром города. И город был назван в его честь. Другой уважаемый представитель рода был министром юстиции. И, хотя общественное положение и состояние давали Хевиттам определенные преимущества, они же налагали на них престижные, но достаточно тягостные, нудные обязанности.

Эмили — маленькая женщина с золотистыми волосами в свои двадцать три года уже успела овдоветь. Занималась благотворительностью — она была президентом Лиги юниоров и директором больничного комитета, добывала денежные средства для содержания детского сада, где воспитывались цветные дети, являясь одновременно признанной меценаткой дома Элис-Монплентон для матерей-одиночек.

Пока оратор выплескивал на толпу бесконечные словесные потоки, Эмили пыталась, правда, безуспешно, обмахиваться импровизированным веером — кусочком картона, создавая у своего лица какое-то подобие движения воздуха.