Шаг к убийству

Феррон поднялся по деревянным ступеням к служебному входу. Одна комната и кухня не были освещены. Только в комнате, выходящей на главную улицу, горела настольная лампа. Ханна Мерри сидела на подоконнике одного из открытых окон и наблюдала за происходящим.

Феррон тронул дверь. Она была закрыта на крючок. Он достал нож, просунул лезвие в щель и откинул крючок. Он вошел внутрь и тихонько закрыл за собой дверь.

Сковородка, которую Ханна выиграла в аттракционе, стояла на кухонном столе. В мойке не было посуды.' Аккуратно сложенное кухонное полотенце лежало на раковине. Обшарпанные стены явно нуждались в ремонте. Кухня производила впечатление старомодной и неудобной.

Феррон прошел в освещенную комнату. Девушка была одета только в черную нейлоновую ночную рубашку.

— Что вам нужно? — Ханна прикрыла грудь руками. — Что вы здесь делаете? Вон отсюда!

У Феррона до сих пор'кружилась голова, болели ноги, один глаз плохо видел. Эд сел в потертое кресло и вынул пачку сигарет, которую купил у Джила, и спросил:

— Закурите?

— Нет, спасибо. — Ханна качнула толовой.

Феррон прикурил сигарету и положил пачку обратно в карман.

— На улице большое оживление?

— Ищут вас.

— Ну, что же. Зовите людей. Сообщите, где я.

Ханна сделала вид, как будто хотела крикнуть, но сразу передумала.

— Они найдут вас здесь, а я в одной ночной рубашке? Можете представить себе, что вообразят старые ханжи?

— Да, могу себе представить. — Его единственный здоровый глаз остановился на ее голых ногах, затем постепенно поднимался кверху, разглядывая ее дорогую ночную рубашку. — У вас такое красивое тело, Ханна. Какая жалость, что вы застряли в этом паршивом почтовом отделении.

— Ступайте отсюда, Эд Феррон. — Ханна пыталась прикрыться руками. Вы слышите меня? Кажется, у вас было достаточно неприятностей этой ночью.

— Хватит на всю оставшуюся жизнь. Эти шутники чуть не линчевали меня.

— Я слышала.

— И они сделали бы это, если бы Марва нескольких не опознала.

Ханна подобрала голые ноги, прикрыв их рубашкой.

— Я очень сожалею, что так случилось. Все приличные люди в городе тоже возмущены. Но это не дает вам право врываться ко мне почти ночью.

Феррон восхищенно смотрел на прозрачное черное неглиже.

— Очаровательно! Где вы это приобретаете? Заказываете по почте? В одной из фирм, которая дает рекламу: «Он полюбит вас за это».

— Теперь вы перешли к оскорблениям.

— Почему же вы не зовете на помощь?

— Я нисколько не боюсь. — Рот Ханны растянулся в кривой улыбке: — Я в состоянии защитить себя.

— Это хорошо.

— Вам нужно заняться носом и глазом. Выглядите вы ужасно.

— Могу себе представить.

Феррон встал и включил свет в спальне. Обстановка комнаты выглядела убого. Лампа, выигранная Ханной, стояла на краю стола рядом с кроватью. Дверь из спальни вела прямо в ванную комнату. Ни спальня, ни ванная не были так тщательно прибраны, как кухня. Несколько пар недавно выстиранных чулок висели на распялках. Пара трусиков лежала в тазу. Мокрая юбка от изящного синего костюма, которым он восхищался утром, валялась на полу там, где Ханна сбросила ее. Феррон поднял юбку и принес в комнату.

На улице туда-сюда носились машины, суетились люди, время от времени окликая друг друга. Ханна все еще сидела на подоконнике и уже не пыталась прикрыть руками груди.

Феррон снова сел в кресло, снял с юбки прицепившийся репей.

— Как прошла вечерняя служба?

— Очень душевно.

— Церковь, похоже, полна репейников. Даже удивительно, как чертополох растет между скамьями. Вы немного запоздали?

— Почему так думаете?

Феррон продолжал обирать репьи с юбки.

— Вы были на площадке аттракционов в восемь часов. А насколько мне известно, воскресная вечерняя служба начинается в семь.

— Не стройте из себя умника! — Ханна вскочила с подоконника и вырвала юбку у него из рук. — Вы ничего не знаете. Все это — одни догадки.

— Вы стоите против света.

— К чертям. Что вам известно?

— Вы только что сказали: «ничего».

Ханна села на застланную кровать и положила ногу на ногу.

— Хорошо. Не знаете ничего. Но о чем догадываетесь? Нет. Прежде всего дайте мне сигарету.

Феррон прикурил сигарету и протянул ей.

— Вам это почти удалось, Ханна. — В его голосе слышалось уважение и некоторая доля страха.

Девушка глубоко затянулась и выпустила дым изо рта.

— Что мне почти удалось?

— Повесить меня за два убийства. Вероятно, первоначальный план этого не предполагал. Но появился на сцене я, и вам пришлось немного поимпровизировать.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

Машины на улице продолжали сновать туда-сюда. Вдруг какой-то человек на тротуаре выругался, послышался звук удара, затем кто-то⁷ вскрикнул от боли, и голос толстяка из багажного отделения заныл:

— Нет, Бог свидетель, мистер Оппенхайм, мы не сделали этого. Он оставался на пристани, когда мы уезжали.

Ханна похлопала рукой по подушке на кровати.

— Иди сюда, Эд, пожалуйста.

— Спасибо, — сухо ответил Феррон. — Но я еле жив. — Он еще раз оглядел жалкую обстановку квартиры и тихо добавил: — Понимаю, ты слишком хороша, чтобы жить в таких условиях. Это все тянется со времени, когда Марва еше не уехала из города, ведь правда?