Шаг навстречу любви

Имоджен сидела с королевой Марией и Габриэллой на небольшом помосте перед удивительной рождественской елкой. Церемония представления новой елочной игрушки от Бушетта должна была вот‑вот начаться. Огромный вестибюль превратился в зрительный зал с сотней мест, расположенных полукругом вокруг возвышения. Повсюду были журналисты, и Имоджен старалась держаться уверенно, словно она была на своем месте. Она привезла с собой лучшее платье, к которому они с Габриэллой, хихикая, как две школьницы, выбрали шляпку.

Имоджен не могла дождаться прихода Люки.

Он был не только принцем, но и ее опорой в этом великолепном новом мире. Когда он улыбался ей, она чувствовала себя на седьмом небе от счастья.

Но когда он вышел в вестибюль, Имоджен едва скрыла удивление.

Перед ней был совсем не тот мужчина, который жарил с ней хот‑доги и лепил снеговиков. Не тот, который вчера терпеливо учил ее ездить верхом и гулял с ней по лабиринту, а также целовал ее и брал за руку.

Он держался по‑королевски в темно‑синей униформе с золотой тесьмой на плече и остроконечной фуражке. При виде его Имоджен внезапно смутилась, словно на ней было не ее лучшее платье, а лохмотья. И поборола желание снять шляпку, внезапно чувствуя себя так, будто на ней карнавальный костюм.

Люка кивнул Имоджен, его взгляд задержался на ней, и на мгновение ей показалось, что он стал прежним. Но потом он отвернулся, словно был чем‑то озабочен, и сел на противоположном краю помоста рядом с Кристиано, своим братом и важными чиновниками.

Вдруг у нее сложилось ощущение, что она оказалась здесь случайно. Вероятно, ей надо было вежливо отказаться от приглашения посидеть рядом с королевой.

Как будто чувствуя, что она хочет сбежать, Габриэлла осторожно взяла Имоджен за руку и слегка ей улыбнулась.

Имоджен глубоко вздохнула и уселась в кресле еще глубже.

Люка сразу увидел Имоджен. Она была очень красивой в нефритово‑зеленом платье и шляпке. Она не просто вписалась в его мир, а заглушила его своим сиянием. Но он не мог позволить себе отвлекаться на нее. Не сейчас.

Будущие отношения двух королевств зависят от того, что он скажет сегодня.

Он заметил журналистов с телевидения, радио и из печатных изданий Касавалле и Агилареса, а также несколько международных репортеров.

Пока никто не понимает, что делает в этом зале Габриэлла.

На церемонии присутствует мэр города и представитель семьи Бушетта. Перед ними стояла коробка, обернутая простой коричневой бумагой. Сегодня они представят новую рождественскую игрушку Бушетта.

Люка нервничал.

Во‑первых, сегодня впервые церемония пройдет без отца.

Во‑вторых, если стиль елочной игрушки будет связан с помолвкой Люки, которая так плохо закончилась, или его несостоявшейся свадьбой, то ему будет неловко, а Имоджен обидно.

Королева Мария встала и взяла коробку. Потом повернулась и пригласила Габриэллу встать рядом с ней.

Люка наблюдал за Габриэллой, очарованный ее врожденной грацией и самообладанием. Кроме того, эта женщина расцветала с каждым днем в объятиях своей новой семьи.

Габриэлла осторожно открыла коробку.

В ней был стеклянный шар, а внутри его младенец в соломенных яслях. Сценка была настолько реалистичной, что Люке показалось, будто он слышит, как сопит осел, до морды которого дотрагивается младенец.

Представитель семьи Бушетта вышел вперед и коснулся потайной кнопки. Верхняя половина стеклянного шара поднялась, и он осторожно повернул ясли.

Младенец качнулся в сторону, и появились идеально написанные маленькие буквы. Надпись гласила: «Любовь возрождает мир».

Он прочитал эту надпись вслух, и все присутствующие в зале ахнули.

Люка бросил взгляд на Имоджен. Она тоже посмотрела на него. Между ними проскочила искра, и они оба торопливо отвели взгляд в сторону.

Люка заставил себя смотреть на елочную игрушку, хотя ему не терпелось видеть искренние эмоции на лице Имоджен.

Когда журналисты сфотографировали игрушку, Люка встал, глубоко вздохнул и поднял руку, призывая всеобщее внимание.

Молчание наступило почти мгновенно.

Казалось, он произнесет важнейшие слова в своей жизни.

– Мне предложили простить принцессу Мери‑бель, – сказал он. – Как вы все знаете, наша помолвка была расторгнута не из‑за непримиримых разногласий, а из‑за того, что моя невеста беременна от другого мужчины.

Собравшиеся в зале возмущенно зашептались.

– Я не прощу ее.

Гости восторженно ахнули.

Люка продолжал:

– Потому что мне нечего ей прощать.

Один из репортеров крикнул:

– Она бросила вас у алтаря!

Другой репортер гневно произнес:

– Она изменяла вам с другим мужчиной!

– Она беременна!

Люка терпеливо ждал, пока все смолкнут. Затем он снова заговорил, сильным, спокойным и уверенным голосом:

– По правде говоря, я недавно виделся с принцессой и попросил у нее прощения.

Это заявление было встречено абсолютным молчанием.