Шаг в пропасть

– Когда он велел нам выметаться из его машины, идти домой и больше не пытаться с ним связаться, он знал, что мы возненавидим себя, а потому будем держать рот на замке. И оказался абсолютно прав. Так все и было. Но лишь до тех пор, пока ребята в школе не прознали об этом. Они обозвали нас шлюхами, сказав, что мы сами виноваты. Ну а потом, что бы мы ни делали, все случившееся возвращалось к нам снова и снова, заставляя ненавидеть себя, и так до конца жизни. – Хелен с тихим сопением вытерла слезы рукавом, и я, потянувшись через стол, взяла ее за руку. – Хел, подобные вещи остаются с тобой навсегда, невольно заставляя собственноручно разрушать свою жизнь.

Хелен тяжело сглотнула, облизав мокрый от слез уголок рта:

– С тех пор я водилась лишь с плохими парнями. Словно пытаясь воссоздать прежний опыт в надежде, что в следующий раз все выйдет иначе.

– Прекрасное определение сумасшествия, – улыбнулась я.

Она ответила мне вялой улыбкой. Я сходила на кухню за новым бумажным полотенцем и отдала его Хелен, после чего, опустившись на колени, обняла ее и положила голову ей на плечо.

– Ты сказала, он тебя не заставлял, – констатировала я, и Хелен, горько всхлипнув, кивнула. – Ошибаешься. Он тебя заставил. Он тебя исподволь развращал. Ты была доверчивой, податливой, молодой, влюбленной, услужливой. Он превратил тебя в кого-то, кто был готов заниматься с ним сексом, а затем – в женщину, готовую заниматься сексом с первым встречным. Ведь после того, как он получил желаемое, а затем бросил тебя, от твоего «я» вообще ничего не осталось, от твоего подлинного «я». Неужели не ясно? Он взял у тебя все лучшее, прожевал, а остальное выкинул на помойку. – (Хелен, словно онемев, молча кивнула.) – Ты тогда еще не сформировалась как личность. И у тебя не осталось ни единого шанса стать такой, какой ты должна была стать. Он возник на твоем пути и все изменил. – (Хелен снова кивнула.) – Но теперь… – Я выпрямилась и села на свое место напротив Хелен, – мы его разыщем и вернем твое – ну и мое тоже – прежнее «я».

Глава 28

Само собой, нам не нужно было разыскивать его или гоняться за ним. Джереми Аллен Сигер был там, где всегда: скрывался у всех на виду. Впрочем, он и не думал от нас скрываться, ему такое даже в голову не могло прийти: мы не представляли угрозы ни ему, ни его комфортному существованию. Мы были просто маленькими грязными потаскушками, которыми он попользовался и выбросил, будучи привлекательным двадцатичетырехлетним парнем, по вечерам певшим в рок-группе, а днем делавшим карьеру в банке.

В те дни он называл себя Джемом. Он жил в Луишеме, а по уик-эндам возился с автомобильными двигателями в ремонтном боксе, и, насколько я помню, у него была хорошая работа, так как он сорил деньгами и по воскресеньям никогда вечером надолго не задерживался. Он сообщил нам, что далеко пойдет и в один прекрасный день разбогатеет. И теперь, став исполнительным директором ведущего международного банка в Сити, вовсе не собирался излишне скромничать и прятать свои таланты. Фотографии из Интернета, на которых он был заснят с женой и дочерью на сцене, стали одними из первых, которые нам с Хелен предстояло внимательно изучить.

Он достиг больших высот в бизнесе и гордился этим, о чем однозначно свидетельствовало его сияющее лицо, а также интервью в деловых изданиях. Он наверняка по-прежнему видел себя рок-звездой, и его внешние данные вполне соответствовали подобному имиджу. Возможно, ему действительно пришлось много работать, чтобы добиться столь высокого положения, и тем не менее судьба отнеслась к нему излишне благосклонно, что меня жутко бесило. Мой собственный отец, который работал строителем и занимался тяжелым физическим трудом, в тридцать лет окончательно облысел и заполучил смещение дисков в позвоночнике, а вот внешность Джерри Сигера оказалась неподвластна времени. На каждом фото он выглядел как кот, дорвавшийся до сметаны, и я ни секунды не сомневалась, что это не было игрой.

В отличие от него, судьба обошлась с Хелен куда более сурово, хорошенько потрепав ее. Я смотрела на нее, когда она изучала фотографии в Интернете: лицо бледное как полотно, костяшки пальцев, вцепившихся в край дивана, побелели от напряжения. Травма, пережитая в подростковом возрасте, разрушила жизнь моей лучшей подруги. Да и я тоже, точно испуганная маленькая мышка, пряталась в углу, зализывая раны, пока этот ублюдок карабкался вверх по корпоративной лестнице. Впрочем, я больше не была мышкой, я стала львом. И исподволь готовилась взорвать бомбу замедленного действия.

Глава 29