Шаг в сторону. За чертой инстинкта

Автор . Любопытно, как? Неужели можно убедить человека в том, что он заранее не приемлет? Как это можно сделать, когда сама невозможность принятия позиции другого человека возведена у него в абсолют?

Врач-психиатр . Такой вариант – один из самых трудных. Но у нас есть свои секреты, профессиональные тайны, с помощью которых обычно удаётся справиться и с подобными ситуациями. Тут важно иметь в виду ещё вот что: чем эгоистичнее человек, чем больше у него асоциальных черт, тем больше шансов реагировать на тяжёлую ситуацию психологическим кризисом – озлоблением, невозможностью работать, апатией или агрессией и тому подобным.

Автор. Пребывание в весьма комфортных условиях кризисного отделения, где ещё и проводят различные занятия, успокаивающие, морально закаливающие и, позволю себе так выразиться, «наставляющие» мятущуюся душу человека на путь самоутверждения, само по себе, несомненно, даёт и отдых, и какое-то отстранение от травмирующей его ситуации. Плюс ещё и активная созидательная работа специалистов по выводу человека из кризисного состояния. Но в конце-то концов человек выходит отсюда. Не исключено, что он снова попадёт в те же обстоятельства, что привели его сюда. Где гарантии, что его опять не поджидает психологический кризис?

Врач-психиатр . Бывают в жизни безумно сложные ситуации, связанные именно с обстоятельствами (они случаются с человеком один-два раза в жизни) – тут мы сравнительно легко справляемся. Однако чаще всё зависит не только от обстоятельств, но и от самого человека. Его характера, свойств личности, особенностей воспитания. Тогда оказание помощи даже в стационаре сильно затруднено.

Психолог . И тут нужна уже не только психотерапия, но и психокоррекция – некоторое изменение характера. Стирание одних черт и воспитание других. Даже в условиях оснащённого психотерапевтического кризисного отделения такую коррекцию провести очень сложно. Мы показываем пациенту лишь общее направление, в котором он должен работать над собой, и делаем с ним первые шаги на этом пути. А по возможности помогаем ему и после выписки. Для таких людей очень желателен постоянный контакт со специалистами, занимающимися психокоррекцией или психоанализом, – тогда возможность попадания в новое кризисное состояние будет сведена до минимума. К сожалению, такое в нашей стране мало кто может себе позволить…

Пытаясь осмыслить увиденное и услышанное в кризисном стационаре, вспомнил я вдруг занятную сказку, прочитанную в далёком детстве. Речь в ней шла о двух любопытных лягушках, забравшихся в погреб и свалившихся в крынку со сметаной. Вот барахтаются эти квакуши в жидком жирном месиве и никак не могут выбраться. Дёргались, дёргались и наконец начали выбиваться из сил. Тогда одна и говорит: «Чем так без пользы ногами дрыгать, не лучше ли сразу утонуть? Всё равно ведь погибнем, а так – мучений меньше». А вторая ей отвечает: «Поступай как знаешь, подружка, а я до последней минуты буду барахтаться – глядишь, чего-нибудь да получится…» Первая сказала – и сделала: лапки сложила, бульк на дно и утонула. Другая же лягушка упорно, из последних сил продолжала плавать в сметане, дергаясь всеми лапками. И взбила-таки из сметаны масло! Отдохнула на твёрдой опоре, набралась сил да выпрыгнула вон из западни. Ах, какая поучительная сказка, хотя в те годы ничего особенного я из неё не вынес! Но вот пригодилась она вдруг при разгадке кризисного стационара.

Побывал я как-то здесь на одном из занятий группы социально-психологического тренинга. Семь пациентов под руководством врача оживлённо и детально обсуждали проблему одного из присутствующих – проблему, приведшую его сюда. Обсуждали, не стесняясь ни друг друга, ни, естественно, ведущего занятие психолога, ни меня – неизвестного им человека. Порой обсуждение это было резким, противоречивым и громким – таков смысл методики. И вот, после окончания занятия, когда я уже уходил из отделения, ко мне подошёл молодой человек, чью проблему обсуждали несколько минут назад. Спросил, откуда я, поинтересовался и моей личной жизнью. Разговорились. И как-то незаметно разговор перешёл на его ситуацию. Он сокрушался, жаловался на свою жену, совершенно не понимавшую его. Говорил, как ему тяжело. Советовался, что ему делать дальше. Кажется, он нашёл во мне понятливого собеседника. Я тактично кивал головой и отвечал что-то сочувствующее.

– Вы ещё придете сюда? – спросил он, когда мы прощались.

– Конечно, – ответил я, сохраняя взятый с самого начала разговора понимающий тон. – Приду, и не раз. Это моя работа.

– Обязательно приходите, мы ещё с вами поговорим, – радостно отреагировал мой случайный собеседник и в приподнятом настроении пошёл в свою палату.