Шаг влево, шаг вправо

После этого меня продержали десять дней в клинике ради апгрейда — меняли чип на более совершенную модель. Операция как операция, только ложиться надо на живот. На вопрос, выбрить ли мне голову целиком или в видах эстетики ограничиться операционным полем, я только махнул рукой: делайте, мол, с головой что угодно, только уши оставьте там, где растут.

Им оказалось угодно обрить меня налысо.

Все-таки у нас умеют адаптировать чипированного пациента быстрее, чем в клиниках IBM, хотя и ненамного. Правда, я бы не посоветовал нашим медикам продавать на сторону свои ноу-хау: их методики годятся не для всех, и психические нагрузки на пациента, мягко говоря, высоковаты. Очень мягко говоря.

Примерно на четвертый день я вышел из чип-комы и начал узнавать окружающих. На пятый — сообразил, кто я такой. На седьмой ко мне вернулась речь, и я немедленно был подвергнут «развивающим» вербальным пыткам и бесконечным играм в «ситуации». На девятый день, когда я уже полагал себя пришедшим в норму и требовал меня выпустить, меня навестил нейрочиполог. Начал он с традиционного «ну-с». Этакое доброе старое междометие пожилого доктора старой закваски, по идее, обеспечивающее доверие пациента.

— Ну-с, как вы себя чувствуете с новым чипом?

— Как «Конкорд» рядом с самолетом Можайского, — приврал я.

Он хмыкнул.

— Между прочим, в левом полушарии у вас видны следы давнего ушиба. Было сотрясение мозга, а?

— Пожалуй, не было. Мальчишкой лазал на чердак, подломилась лестница. Ничего: полежал, встал, пошел…

— Считайте, повезло. Иногда такие удары приводят к чип-несовместимости, а то и к абсцессу мозга. Впрочем, это дело давнее… Будем надеяться, что с вами все будет тип-топ. Вернее, чип-топ, — скаламбурил он.

— Со мною уже все чип-топ, — возразил я.

— Вот как? Когда был подписан Абосский мирный трактат?

— Восемнадцатого августа тысяча семьсот сорок третьего года, — сказал я с удовольствием.

— Триста шестьдесят два помножить на четыреста двенадцать?

— Сто сорок девять тысяч сто сорок четыре.

— Смертельная доза цианида калия?

— Четверть грамма.

— Сколько пушек имел российский корабль «Эмануил»?

— Поправка: фрегат. Шестьдесят восемь.

— В каком из Евангелий, включая античные апокрифы, содержится легенда об Агасфере?

— Ни в каком.

— Ситуация: вашим действиям мешают два взаимоисключающих положения, имеющие силу императива. Каким из них вы будете руководствоваться?

— Третьим — «победителей не судят».

— Что вы делали третьего декабря прошлого года в восемнадцать часов ровно?

— Простите за такую подробность… Сидел на толчке.

— Очень хорошо, — улыбнулся врач. — Я думаю, с вами действительно все чип-топ.

Впрочем, выпустили меня все равно только через сутки. К тому времени я уже понял, что последний вопрос являлся запланированной провокацией и ложный ответ на него был впихнут в меня вместе с новым чипом в качестве теста. С чего это я, в самом деле, взял, будто чинно восседал на толчке? В тот момент я метался по офису «Альков-сервиса», вставляя здоровенного фитиля Саше Скорнякову за его топорную работу по теме «Прыщ»!

Пока я скучал в белых стенах, скрежетал зубами при воспоминании о ссоре с Машей и жаждал свободы, меня навестил еще один мучитель.

— У вас личные проблемы?

— С чего вы взяли? — окрысился я.

— Вижу. Но если я ошибаюсь, вам достаточно спокойно сказать «нет», и я обещаю больше не затрагивать эту тему.

— Блин!.. Да!

— Вот видите. Это надо исправить. Вы владеете методиками аутотренинга?

— Немного.

— Уже кое-что. В других обстоятельствах я порекомендовал бы вам самому заняться собой, но для скорости придется провести один-два сеанса гипнотерапии. Только уговор: вы не станете мне противодействовать, а то знаю я вас, людей с «железными нервами». Договорились?

Терпеть не могу находиться под гипнозом. Препротивное это дело — трепыхаться во власти кого-то постороннего, пусть и с добровольного согласия, не чувствовать собственного тела и просыпаться по счету «пять»!

— А без этого никак не обойтись?

— Боюсь, что нет. Согласны? Да не будьте вы таким напряженным, устройтесь поудобнее. Нет, ложиться необязательно, сидите где сидели. Можете мне поверить, один гипносеанс еще никому не вредил, от него вам станет только лучше, лучше, лучше… лучше… ЛУЧШЕ… ПЯТЬ! Открыть глаза!

— Что, уже? — Я заморгал.

— Вот видите, ничего страшного. Теперь вы бодрее и спокойнее, чем были раньше. Еще один сеанс завтра, и вы окончательно войдете в норму, обещаю.

Так оно и оказалось.

Если бы не вмешались сверху, быть бы мне и дальше объектом дотошного изучения эскулапов — а-ля гражданин и живой труп Емецкий.

— Как у тебя с английским? — спросил Максютов, вызвав меня пред ясны очи.

— Латентно, — признался я. — В основном через чип.

— А практически? Ну, идиомы там и все такое?

— Технический язык знаю прилично. Разговорный и литературный не очень. В грамматике слаб. В американизмах — также.

— Учи. Недели тебе хватит?

— Вполне.