Шаг вперёд, два шага назад

А что за помады?! Нет, ну что это? Розовый — слишком розовый. Не замечала раньше, что цвет как у Барби. Блеск для губ — губы потерялись, бесцветные какие-то. Захочет поцеловать — не найдёт. Да и внимания не привлекают. Бордовый — хорош для вечера. А при свете дня кожа на фоне такой помады красноватой смотрится.

В общем, собраться на важное свидание — тот ещё квест, скажу я вам. Всё не то и всё не этак.

В итоге остановилась на шерстяном вязаном крупной вязкой сером платье и естественном дневном макияже. А губы… что губы… цвет высохшей розы, бежево-лиловый оттенок к такому образу как раз. Хотя может и не для соблазнения.

Да, это всё не для соблазнения… Переодеться? Где-то была у меня кружевная блузка с таки-и-м декольте…

«Я на месте. Тебя долго ждать?» — пришло сообщение от Алекса.

И я плюнула на то, как выгляжу. Алекса бы не упустить, мне до него добираться минимум двадцать минут.

А то не дождётся, уйдёт, и зря вообще готовилась, оценить некому будет.

Когда я зашла в квартиру, в тесную комнату, в которой Алекс ждал меня, большой, родной, только руку протяни — сердце сразу откликнулось и гулко забилось.

А Алекс словно чувствовал, был какой-то нервный и смотрел настороженно, будто ожидая подвоха.

Ну и я ходить не стала вокруг да около. Иначе сдуюсь и вообще не решусь. Ухнула ему сразу:

— Алекс, у меня к тебе чувства. Я вчера весь вечер не сводила глаз с вас с Викой и жутко ревновала. Мне не Стас нужен, Алекс. Я не хочу за него замуж. Я тебя… люблю, — смогла выдавить из себя я. Потому что вот так признаваться, словно в омут с головой прыгать.

Алекс смотрел и не сводил с меня взгляда. И понять по его лицу, что он думает, было невозможно.

— Алекс, не молчи. Скажи, пожалуйста, хоть что-то…

Он опустил голову и зарылся руками в волосы.

— Алекс… — позвала я жалобно.

— Помолчи, Аня, — вымученно просипел он. — Просто помолчи.

— Ты ничего мне не ответишь?

— Мне нечего ответить на это, Аня. Уходи. Пожалуйста, уходи.

Ну вот и всё.

Я призналась. И получила ответ. Пусть не такой как ожидала. И вообще не ответ. Но ведь всё понятно.

Я встала и, пошатываясь, направилась из комнаты.

Хотя, что тут понятного? Вот просто уходи и всё? Это ответ?! Это объяснение?

Я просто уйду и вернусь к Стасу? И буду всё равно думать, что там себе напридумывал Алекс и мучиться, не получив внятного ответа?

Ну уж нет!

Я развернулась. Подошла и присела на колени перед Алексом, который всё ещё закрывал лицо руками. Потянула за них.

— Это не ответ, Алекс. Я не уйду, не получив ответ. Посмотри мне в лицо и скажи что не любишь меня. Что ты ко мне ничего не чувствуешь.

— Анька, ты глупая, — первое, что он сказал, убрав руки от лица.

— Да-да, я знаю, сто раз слышала, — подтвердила я.

— Ты тот мотылёк, что летит на огонь, не понимая, что сгорит. Этот огонь — смерть мотылька. Я — этот огонь. Я не хочу твоей смерти, понимаешь?

— Не понимаю. Может, объяснишь мне, и тогда я пойму? Или хотя бы попытаюсь? Встану на твоё место.

— А ты не думаешь, что я не хочу, чтобы ты меня жалела? Если расскажу тебе всё, ты преисполнишься сострадания, начнёшь меня жалеть. И решишь принести себя в жертву на алтарь самопожертвования.

— С тобой так часто бывало, да? Раньше, с другими?

Алекс дёрнулся, встал и отошёл в другой конец комнаты, заложив руки в карманы. Встал ко мне спиной. И говорил так, не глядя на меня:

— Я никого не подпускал к себе так близко, Аня. Ты единственная в моём сердце. Ты ведь это хотела услышать.

Сердце ёкнуло. Сначала от радости. А потом в предчувствии беды. Так бывает, когда ты понимаешь, что тебе суют конфету, чтобы отвлечь тебя от боли, утраты или ещё чего-то очень страшного, раз решили отвлечь вкусняшкой в красивом фантике.

— Конечно, у меня были женщины. И много. Сначала это были только животные инстинкты. Тогда ещё звериная сущность довлела надо мной, и я не люблю вспоминать этот период безумия. Потом были привязанности. Но я не подпускал к своему сердцу никого, понимая, что нельзя.

Он сделал паузу, а я, затаив дыхание, не смея двигаться, всё также на коленях на полу, внимательно его слушала, боясь упустить хоть слово из его исповеди.

— С тобой получилась занятная ситуация. Сначала ты меня подчинила. Затем я был привязан к тебе, чтобы присматривать за тобой. Не сильно утруждаясь, я отдалённо и равнодушно наблюдал и не заметил, как привязался к белобрысой девчонке со смешным хвостиком. Я узнал о ней много того, чего мне совсем не нужно было. Что она любит только белое мороженое, молочное, и никакого другого. Что она любит дождь, но если долго под ним гуляет, то сразу простужается. И возненавидел дождь, потому что я тогда не видел её неделю или две. Я знал, что в её обязанности входит ежедневная покупка двух батонов для всей большой семьи в булочной по дороге из школы. Я узнал, что если она морщит нос и закусывает губу, значит, сегодня она получила плохую оценку или что-то её расстроило. Я много чего о ней узнал за эти годы… Зато она ничего не знала обо мне.

Алекс, наконец, развернулся и посмотрел на меня.