Шаг за рубеж

Ниллс был повязан с Экрогом, и уж если лорда отправят на плаху, то туда же последует и бывший слуга. Редгласс хотел, чтобы Рорри посодействовал казни, и ждал, что мальчишка назовет имя. Но вместо этого тот лишь пролепетал:

– Я не смог разобрать… Я не помню.

Хотелось закричать и рассказать, что Рорри врет, но это означало бы признаться как минимум в этом разговоре, и потому правитель лишь поджал губы, а после произнес отчетливо и коротко:

– Вздор.

– Милорд Дримленс, – вновь выступил регент, – продолжайте.

– А когда милорд Редгласс решил, что я плохо себя вел, то он отправил меня в Шинфорт. А я не хотел отправляться в Шинфорт, потому что у меня появились друзья. Я дружил с Хэгом, и с Хельгой тоже. Я хотел остаться с ними. Особенно с леди Хельгой, она хорошо ко мне относилась и учила, как защищаться…

Лицо Экрога вытянулось. Рорри посмел упоминать детей, это было недопустимо. Если дети дружили с Рорри, то они должны были хотя бы догадываться, кто с ними общается. Может быть, это пропустят мимо ушей? Но регент заострил внимание на словах лорденка:

– А дети милорда Редгласса знали, с кем они общаются?

– Милорд Редгласс называл меня своим племянником. Но я говорил друзьям, кто я на самом деле. С Хэгом мы учились вместе, и я рассказывал ему легенду о Первом из моего рода.

Экрог крепко обхватил пальцами одной руки пальцы второй – он не должен показывать никакого волнения.

Ниллс должен быть счастлив, что Рорри необдуманными словами мог уничтожить всю семью ненавистного слуге правителя, но выглядел он не менее встревоженным, чем Экрог. Бывший сторонник выступал спокойно, говорил лишь по делу и, когда его спрашивали, всячески избегал упоминания Харга, Хельги и Хэга, равно как и Эризы. Если поначалу он вещал о том, что должен был помогать во всех деяниях хозяину Миррорхолла, то после того, как регент самолично переспросил его и переформулировал одно из предложений, удивительно быстро превратился из сообщника и помощника в спасителя лорда Дримленса. Ниллс не отрицал, что служил лорду, но позабыл упомянуть обо всех своих деяниях – начиная с убийства Уоррка и похищения Рорри и заканчивая уничтожением рода Гринбир.

Из бывшего Магистра шпионажа сделали идеального человека, спасителя и героя, который преодолевал множество трудностей и приложил немало усилий, чтобы вернуть домой несчастного потерянного ребенка, пусть и спустя два года. Из союзника он превратился в жертву интриг Редгласса, из верного соратника – в послушного исполнителя хозяйской воли.

Экрог же категорически отказался признаваться в грехах. Он отказался и выступать с какой-либо речью, обвинив присутствующих в подтасовке доказательств, в нечестности, в запугивании мальчика и даже в том, что напугали его бедную жену, чем вынудили его как супруга и мужчину беспрекословно последовать в Санфелл, не спрашивая ни о планах, ни о самочувствии. Редгласс громко поведал о своем неудовольствии слышать какие-то отвратительные и полностью надуманные факты, лживые заверения обиженного на него слуги, и еще более не приемлет осуждения его достойных и невинных отпрысков. В конце лорд весьма эмоционально и театрально потребовал немедленно вернуть его в камеру, так как более ему нечего делать в Большом зале среди лжецов, трусов и предателей.

Редгласс сумел гордо прошествовать по залу, спуститься по лестнице и доковылять почти половину пути, когда силы покинули его. Ноги задрожали, и лишь благодаря рыцарям он не упал спустя несколько шагов. Хорошо, что в тот момент его уже не видели. Только тогда, опираясь на руку кого-то из Серых, Экрог немного дал волю эмоциям и выругался такими словами, которые правителю произносить ни в коем случае не разрешается, особенно в обществе дам. По-настоящему же испугаться лорд позволил себе лишь в новом доме – камере, напоминающей покои. Суд закончился ничем, а значит, должно будет состояться еще одно, а то и несколько слушаний, на которых будет решаться судьба правителя. Не было еще случая, чтобы всего за одно заседание лордов и командующих был вынесен окончательный приговор. Тем более побег Рорри и отказ Экрога участвовать в балагане заставили многих лордов задуматься о честности регента. По крайней мере, Редглассу хотелось в это верить.

Палач возвестил о том, что завтра должно будет состояться еще одно слушание. Клейс Форест торопится, будто за ним гонятся. Редгласс не соизволил ничего ответить мастеру топора и веревки, и тот добавил, что с утра к Экрогу придут, как и в этот раз, чтобы помочь ему умыться, одеться и подготовиться к встрече с лордами.

– Никакого уважения, – только и ответил Экрог, ни к кому не обращаясь. – Не будет принятых четырех дней, чтобы люди успели поразмыслить. Возмутительно!

– Прошу прощения, милорд Редгласс, я передаю то, что мне приказано.

– Мне передает палач. Палач! Отчего же с такими нравами меня попросту не забить камнями на площади или, еще лучше, прямо здесь?