Шагай вперед, мой караван... (СИ)

К тому же корпус, в котором училась Карина, был совсем рядом, и они часто встречались во время перерыва на ланч. Теперь их связывали не только дружеские, но и родственные узы, что должно было бы способствовать еще большему их сближению. Но случилось обратное. Карина скрыла от нее свое увлечение братом, а возможно и роман с ним. И Инга не могла ей этого простить. Получалось, что ее близкая подруга не доверяла ей, не была с ней до конца искренна и откровенна. Более того, получалось, что Карина обманывала ее, а то и использовала в своих целях. Но тогда, спрашивается, какие же они подруги? Порвать с ней Инга не могла, поскольку они теперь вроде как родственники и Карина, на правах жены брата, постоянно бывает у них дома. Делать вид, что между ними все, как прежде, она тоже не могла. А потому избрала вариант вежливой, ни к чему не обязывающей, приветливости, что саму Карину, казалось, вполне устраивало.

Был перерыв на ланч. Лана, как всегда, направлялась к Ботаническому саду и, как всегда, думала о своих детях. Изредка она сталкивалась в кампусе с Ингой или Кариной, радуясь тому, что они оказались здесь все вместе. Она уже предвкушала, что вот сейчас перейдет улицу, минуя суетливый студенческий поток,и скроется от шума и зноя под густой сенью деревьев, когда ее неожиданно окликнул знакомый голос:

- Светлана! От кого убегаем?

Лана удивленно обернулась. На тротуаре, улыбаясь во весь рот, стояла Сильва. С копной медно-бронзовых волос. Худющая, как жертва фашизма. Одетая по-молодежному - в вытертые джинсы, кроссовки и Т-шорт.

- Леди Вулкан! Ты? Здесь? Подай еще раз голос, чтобы я поверила, что это не галлюцинация.

Перебежав улицу, рыжеволосая модница заключила ее в тугие объятия:

- Куда ты шла? Туда? В парк? Пошли. У меня есть пять с половиной минут на лясоточение.

Прямо у входа в Сад, под навесом, в землю было врыто несколько столов с лавками для любителей ланчей на пленере. Там они и пристроились.

- Тебя не узнать! Во что ты себя превратила? - не могла успокоиться Лана. - И вообще. Что ты тут делаешь?

- Так. Отвечаю сначала на второй вопрос. Здесь я учусь.

- Как учишься!?. А “Авангард”?

- Да пошел он... Сказать куда или сама знаешь?

- Неужели и тебя..?

- Были там подводные течения. Вот я и подумала, мне это надо? Жизнь свою - единственную, неповторимую - гробить. Довольна - жуть! Будто лет двадцать с плеч скинула.

- Здорово! Только вот на кого ты похожа?

- Неужели не нравлюсь? - Она кокетливо приосанилась, взбив на затылке круто вьющиеся колечки. - Волосы покрасила. Прическу сделала. Шик, блеск, красота!

- Я не о том. Ты когда последний раз ела?

- Ой, мать, спроси что-нибудь полегче. Кажется, в прошлом году. Не до того было. Занималась, занималась, как проклятая.

- Ты хочешь сказать, что твоему мужу нравятся сушеные воблы?

- Да что ты! - замахала на нее руками Сильва. - Он меня поедом ест. Вот еще и потому от меня ничего почти не осталось.Скоро совсем доест. - Она посмотрела на часы и вскочила. - Ну вот, опоздала. Всё, подруга! Бегу! Мы теперь тут с тобой часто видеться будем. - И, выпустив целую очередь воздушных поцелуев, она умчалась.

Глава 72

- Вот это и есть наша Калифорния, - говорил Гарри жене и сыну, прильнувшим к иллюминатору - таким тоном, будто показывал собственные владения. - Под нами уже Лос-Анджелес! Хорошо смотри, Вовик. Ты теперь будешь жить в столице мирового кино! Это теперь и твой город.

- Значит, я смогу каждый день ходить в кино? - обрадовался сын.

- Ну, каждый - не каждый, джаникэс, но сможешь.

Когда Гарри отправлялся“на разведку” в Америку, сын был еще слишком маленьким, и, встретившись с отцом после столь длительной разлуки, почти его не помнил. За месяц, проведенный Гарри в Ереване, мальчик учился заново называть его папой.

- Азиз джан, через несколько минут мы приземлимся. - Гарри обнял жену. - Твоя мечта сбывается. Мы будем жить в Америке! Я сделал для этого все, что было в моих силах. И даже сверх того. Ты довольна?

- Я счастлива! - Она прижалась к нему плечом. - Я так долго была без тебя. Мне все не верится, что мы, наконец, снова вместе. Но учти, я все равно должна выяснить, не изменял ли ты мне, когда был один.

- По-моему, ты говоришь об этом уже в сотый раз, - нахмурился он. - Я работал как собака с утра до ночи, чтобы выжить самому и еще иметь возможность хоть что-то посылать вам.

- Ладно, азиз джан, не сердись. Я тебе верю. Иначе мы не были бы сейчас вместе. Измена это, наверное, единственное, что я не смогла бы тебе простить. - Она поцеловала воздух между ними, чтобы не испортить только что подмазанные губы.

Это была красивая, холеная женщина лет 28, жгучая брюнетка с глазами газели, с рукотворными, круто изогнутыми бровями, выщипанными на наружных краях до тонкой ниточки, и маняще-чувственным ртом. Слишком крупный нос с легкой горбинкой был, пожалуй, единственным дефектом ее лица.

- Ты уверен, что Алекс встретит нас?