Шагай!

Потрёпанный жизнью фургон светился маленькими лампочками гирлянды, прикреплённой к фасаду. В сумерках эти лампочки напоминали сотни светлячков, облепивших холм, скалу, или что-то в этом роде. Пластиковый стол и два пластиковых стула одиноко прижимались к боку фургона, а из открытого окошка кассы лился электрический свет и попсовые хиты. Эмма остановилась напротив приклеенного к стеклу меню, и стала внимательно его рассматривать. Она не сразу заметила, что Брент отстал. А когда всё-таки заметила, решила не останавливаться и не ждать. Просто так.

Там, на поляне, он будто услышал её мысли, появился из ниоткуда и сорвал с места. «Давай уйдём отсюда» — как интересно это звучит в контексте праздника любви и плодородия. Убегая с поляны Эмма лопатками чувствовала взгляд Мойры. Вряд ли та ожидала такой беспечности от благоразумного гида.

Эмма бесцельно опустила взгляд в раздел десертов, не надеясь что-то там обнаружить. Брент приблизился достаточно тихо. Она почувствовала, что кто-то остановился за её плечом, никого другого в это время здесь быть не могло. Как раз в этот момент в самом низу меню отыскалась искомая строчка.

— Представляешь, — благоговейно прошептала Эмма. — Есть.

Прозвучало, как обрывок начатого разговора. К голове Эммы приблизилась другая голова и замерла в дюйме от щеки.

— Что? — таким же шепотом спросил Брент.

— Мороженое.

Эмма чуть повернулась, чтобы посмотреть в лицо мужчины: он со сдвинутыми бровями изучал лист за стеклом. Его голова почти лежала на плече Эммы, но всё-таки не касалась его.

— У них даже хот-доги есть, — Брент вытянул руку и ткнул пальцем в одну из строчек. — Очень аутентично, как раз для Белтейна.

— Конечно, — Эмма проследила за пальцем. — Любимое блюдо древних кельтов.

Брент коротко хмыкнул. Взгляд переместился ниже, туда, куда только что смотрела сама Эмма.

— Ты только посмотри, — с притворным удивлением пробормотал Рейнер. — Нам даже есть из чего выбрать. Пломбир или шоколадная крошка?

Этот глупый разговор можно было бы продолжать еще долго. С Брентом как-то очень просто удавалось найти общий язык, он мгновенно подхватывал тему и начинал развивать её, несмотря на абсурдность.

— Древние кельты знали всё о шоколадной крошке, — заговорщицки шепнула Эмма.

— Чего-то хотели? — внезапно спросил почти детский голос с ярким северным выговором.

Они одновременно перевели взгляды левее и чуть выше. В окошко кассы высунулась рыжая голова с густой чёлкой, две косички маятниками свесились вниз. Совсем юное лицо; карие глаза с любопытством смотрели на посетителей. «Абу-Даби» в колонках фургона смешалась с далёкой волынкой на поляне, создавая новый жанр.

Эмма опомнилась первой.

— Два мороженых с шоколадной крошкой.

Рыжая голова отрицательно мотнулась.

— Разобрали.

— В смысле? — светлые брови Брента немного дёрнулись.

— Что не ясно? — не растерялась девчонка. — Раньше нужно было приходить.

Даже немного жаль. Перед ужином Эмма не изучала меню, а заказала то, что предлагалось, как «праздничное блюдо». Стоило обратить внимание на бумагу за стеклом раньше.

— Ла-адно, — протянул Брент. — А что есть?

Голова с косичками скрылась внутри фургона. Тут же оттуда стали раздаваться хлопки и стук металла о металл. Будто кто-то очень голодный хлопает крышками пустых кастрюль, что в общем-то недалеко от истины. Какой чёрт притащил их сюда в разгар общего веселья?

— Яблочный пирог, последний кусок. — голос девчонки перекричал играющую песню. — Правда он уже остыл. Будете?

Эмма поморщилась. И поймала точно такое же выражение на лице Брента.

— Ладно, пойдём отсюда, — пробормотал он.

Девочка снова неожиданно появилась в окошке.

— Так что? Завернуть?

— Нет, — обернулся Брент.

— Ну тогда я его доем… — бросила рыжая и опять исчезла.

Эмма громко прыснула. Опомнилась, поднесла к губам кулак и закашлялась. Этот ребенок еще ничего не знает о жалобах на сервис, и хорошо если никогда не узнает.

— Наверное, мы многого хотели, — ухмыльнулся Рейнер.

Он сделал шаг в сторону от фургона, Эмма послушно пошла рядом.

— Не капризничай, — попеняла она. — Тебе предложили пирог.

Брент кивнул.

— Последний остывший кусок. Великодушно, да?

— Оцени жест!

Он громко хохотнул. Забросил руку за голову и почесал короткостриженый затылок. Эмма уже не представляла его без этой привычки. Она ему каким-то образом подходила. Брент умел быть любопытным, непонимающим, раздражающим… И если ненадолго прикрыть глаза и представить себе этого человека, то первым делом на ум приходило ужасно заинтересованное выражение лица, и рука, запущенная в короткие выгоревшие волосы.

— Всё-таки, я вряд ли когда-нибудь забуду этот поход, — заговорил Брент. — В моей работе не часто случались такие поездки, которые я помню от начала до конца, больше запоминались частные случаи, типа женского купальника, улетевшего на балкон номера снизу… — он коротко улыбнулся своим мыслям. — Но этот поход — просто нечто.

Эмма задумчиво кивнула. Она тоже запомнит этот поход. Такое не забывают. Помнят до конца жизни и рассказывают внукам.