Шагая к бесконечности (СИ)

– И все? – надменно вскинул брови Терпин, – а смысл какой во всем этом?

Тоби внезапно прыснул. Остальные обернулись и взглянули на него.

– А смысл какой? – передразнил мальчик, смеясь, – смысл такой, чтоб мы выжить и не нагрешить ещё больше сумели, разве непонятно? Мы здесь будем жить дни, может, недели или месяцы. А вы двое, – он махнул руками в сторону Тодда и судьи, – за первые полчаса друг друга чуть не перегрызли.

– Мальчик прав, – подтвердил Эм, – что будет дальше, вы ещё узнаете, но, что бы ни было, вы ещё должны до этого дожить. Все, можете расходиться. Сверху есть комнаты, устраивайтесь сами. Нечего в холле толпиться.

Алжернон и Байярд поддержали товарища, и подгоняемые ими грешники отправились наверх. Остался внизу только Тоби, который проследил взглядом за поднимающимися наверх Джоанной и Мелани, а затем повернулся к Эму, который тоже остался позади остальных.

– Здравствуй, – коротко и тихо произнёс мальчик.

Он не видел, но почувствовал, что стражник улыбнулся ему.

–Здравствуй, – ответил Эм, а затем тоже взглянул наверх, где уже скрылись девушки и все остальные, – как она? Все в порядке?

– Вроде да, – серьезно кивнул Тоби, – дезориентирована и напугана немного, но это ведь естественно, учитывая…

– Да, – подтвердил Эм, – присматривай за ней.

– И ты, – отвечал подросток.

– Разумеется, – твёрдо произнёс Эм, – ладно, иди, а то заметят, что тебя нет. И помни…

И он приложил палец к губам, которые едва виднелись из-под маски и капюшона.

Тоби снова коротко кивнул и, развернувшись, легко взбежал по лестнице, направляясь к небольшой каморке рядом с комнатой, из которой доносились девичьи голоса.

Не говори. И даже не думай.

У Эма было имя, разумеется, было, но называть его, даже в мыслях, было чревато для него самого, в первую очередь. А вреда стражнику Тоби не хотел.

Он знал – ему сказали – что назвать его по имени могла лишь Мелани, которая теперь едва ли помнила не то что имя мужчины, но вообще факт его существования. Однако Тоби знал также и то, что Эм и не потребовал бы от неё этого, не стал бы давить на неё. Однажды она вспомнит сама, а до тех пор он будет ждать. Ждать столько, сколько потребуется.

Потому что он её любил. Конечно же, любил, как иначе…

– Тоби! – окликнула его вынырнувшая из комнаты Джоанна, – давай к нам!

Глаза девушки весело блестели, она улыбалась, видимо, уже вполне оправившись от испуга и шока.

– Здесь не так уж плохо, – прощебетала она, а затем скосила глаза вниз, на лестницу, – ишь ты, как смотрит!

Эм, стоявший у подножия лестницы, никак не отреагировал на комментарий блондинки, глядя ей за спину, откуда робко выглянула Мелани. Поймала его… взгляд, хотя и не видела его глаз, и скрылась где-то в комнате, махнув светлыми волосами, в которых яркими пятнами выделялись чёрные лепестки.

– Джоанна! – окликнул девушку судья Терпин, выглянув из соседней комнаты, – зайди к нам. Нам следует поговорить.

Тоби, сверкнув глазами, молча встал рядом с девушкой, показывая, что без него она никуда не пойдёт.

Джоанна с любопытством оглядела пожилого мужчину, а затем пожала плечами.

– Ну пойдёмте. Я все равно пока ничего не понимаю. Так хоть послушаю, что вам там есть сказать, – и она, подхватив братца под руку, потащила его вперёд.

Поднявшийся Эм без особых прелюдий зашёл в комнату девушек, в которой они ещё и обустроиться не успели, и негромко велел:

– Иди тоже. Незачем одной сидеть, мало ли что случиться может. Вон, мистер Ловетт был один, так вы его даже увидеть не успели.

Девушка испуганно подхватилась и поспешила следом за Джоанной и Тоби.

Стражник, провожая её взглядом, грустно усмехнулся.

Боится.

Ну разумеется, она его боится – он сейчас на человека-то едва похож. Он – тень, безликая, безымянная тень, от которой шарахнулся бы любой.

Ничего. Это не навсегда. Он должен лишь защитить её, и тогда все закончится. Для них обоих.

***

– Садись, девочка, – приветливо кивнула ей миссис Ловетт.

Почему обратилась к ней именно она, не знал никто, даже сама Нелли – все же здесь, в комнате находились куда более близкие девочек люди.

– И правда, присаживайся, – перехватила инициативу обычно робкая Люси, указывая дочери на кресло.

Единственное кресло во всей комнате.

Сама комната была небольшой и довольно темной – лишь немного света пробивалось сквозь старое разбитое окно в наклонённом потолке (вероятно, это была крыша всего дома), но все же разглядеть окружающую обстановку удавалось: комната действительно выглядела, как часть давно заброшенного дома, холодного, темного, с обшарпанными стенами и старыми картинами на них, со старой, ветхой мебелью и несколькими свечами, расставленными тут и там.

Джоанна присела в предложенное ей кресло – обитое пожелтевшим бархатом со слабо различимыми узорами и даже какой-то картиной, с резными ножками и подлокотниками, и с любопытством уставилась на собравшихся вокруг неё людей.

– Ну? – вопросила она с веселой улыбкой, – зачем звали-то?

– Поговорить хотели, – начал Суини, отодвинув судью, – здравствуй, Джоанна. Я твой отец.