Шагатели

Тапок усмехнулся. Ну да: Ваша Окружность, Великая Ось Колеса и Колея Бесконечности. Он сам придумывал себе титулы, стараясь, чтобы они звучали как можно дебильнее. Он изобретал для себя немыслимые привилегии и вёл себя с подданными заносчиво и высокомерно. Он завёл гарем и отнимал у войска после похода почти все трофеи. Он снова ввёл сословия, наделил аров немыслимыми прежде правами и опирался на них, принимая драконовские законы для лебов. Он держал народ в голоде и страхе, надеясь на бунт, революцию, смуту, на то, что к истощённому в боях противнику потянутся перебежчики. Но осведомители докладывали о полной лояльности населения жестокому диктатору, росте его популярности даже в отдалённых поселениях и участившихся случаях дезертирства в частях еретика Пятки.

С Пяткой тоже сплошная головная боль. Сколько сил, времени и ресурсов уходило на то, чтобы дать этому придурку как бы невзначай ускользнуть после очередного поражения?! Сколько интриг для того, чтобы не вызвать подозрения ни у своих подданных, ни у самого Пятки? Сколько ценнейших единиц огнестрельного оружия, патронов ему передано под видом боевых потерь для организации хоть сколь-нибудь боеспособного сопротивления? Но патроны бойцы Пятки расстреливали без особого урона для войск колёсников, оружие бросали на поле брани, и на сегодняшний день вся вооружённая оппозиция состояла из дюжины шагателей во главе с Пяткой. Они затерялись где-то в песках, и Тапок умышленно посылал для их полного истребления слабо вооружённые карательные экспедиции, обременённые обозами с водой и обильным провиантом.

Ах, как ему не хватало Башмака! Со старым другом можно было играть в открытую. Но полгода назад Башмак с Паркинсоном глупо подставились под пули Санитарной Службы. Теперь их нет, облучатель потерян, контакт с внешним миром невозможен. Планы рушились, но и Тапок уже не был так горячо увлечён идеей вертикального прогресса, как в тот момент, когда сама мысль о возможности остановить вырождение колёсников казалась ему чрезвычайно заманчивой. Он остепенился, заматерел. Много времени проводил в гареме или диктовал секретарю мемуары.

— На чём мы остановились прошлый раз? — спросил Тапок секретаря.

Молодой ар деловито пошелестел бумагой и процитировал:

— «В смрадном пекле пустошей крылатые демоны открыли мне заветы истинной веры». — Тапок молчал, и секретарь счёл нужным напомнить: — Это про битву Вашей Окружности с крылатым демоном.

— Почему «битву»? — удивился Тапок. — Он же мне заветы открыл, с чего мне с ним биться?

— Не знаю, — смутился секретарь. — Вот у меня в черновике записано: «И, вознесясь над мерзким порождением пустошей, Великая Ось Колеса ударил демона в единственное уязвимое место — пластинчатый гребень в основании огнедышащего черепа».

— «Вознесясь», — недовольно поморщился Тапок. — Ты бы над стилем поработал. Левицкого, что ли, почитай, есть же в библиотеке.

— Народу нравится, — обиженно пробормотал секретарь. — Кулешов каждый день по радио читает, очень все довольны, продолжения требуют.

— Да? — удивился Тапок. — Странно. А чем я его ударил?

— Кого? — не понял секретарь. — Кулешова?

— Дракона, балбес.

— Пока не знаю, — признался секретарь. — Это я ещё не придумал.

— Эх ты! — упрекнул Тапок. — Пиши: «Обученный ещё в детстве древними заведующими искусству телесной трансформации, Его Окружность усилием воли удлинили десницу, придали ей твёрдость стали и остроту бритвы и ударили…» Ну, основное направление ты понял, дальше сам придумаешь.

— Гениально, гениально, — бормотал секретарь, торопливо карябая карандашом по бумаге.

— Учись, литератор, — сказал Тапок, широко зевнув, лениво сполз с кресла и через тёмный коридор, спустившись по винтовой лестнице, прошёл в подвалы Лабораториума.

Он любил здесь бывать. Сюда он собрал уцелевших в Ночь гнутых спиц старых заведующих, тех, которые, кроме вызубренной Завещанной Инструкции, имели хоть какое-то техническое образование. К ним в усиление кинул толковых мастеровых и, собрав детишек поголовастее, устроил нечто среднее между университетом и учебно-производственным комбинатом. Поначалу заведующие артачились, не хотели с сопляками возиться, но стоило у них отнять шахматы, дело пошло.

Тапок прошёл по классам, полюбовался на исчерченные формулами доски, заглянул в мастерскую, где работали токарные станки с ручным приводом и на опытном прессе пытались штамповать гильзы. Тапок знал, что хрен гильзу отштампуешь, но не говорил, пусть помучаются. В химической лаборатории подсказал, какие присадки нужно искать для пороха, у стеклодувов задержался, любуясь красотой стекольной массы. Потом зашёл к Александру Борисовичу.