Шагатели

— Ты не мой дедушка? — со страхом спросила Аня. На глазах у неё навернулись слёзы.

— Я твой пра-пра-пра- и не знаю, сколько ещё раз, прадед.

— А синие полосочки, это что? — спросил Башмак.

— Реки, — с отвращением ответил Завадский.

— Реки, — заворожённо повторил Башмак. — А вот тут гора больше восьми тысяч метров, это не опечатка?

— Нет.

Башмак даже застонал от восторга.

— А зачем? — снова спросила Аня. — Зачем надо было врать, придумывать всё это? Ты говорил, даже новые книги печатали, где нет упоминания о мире за Ободом, старые сжигали. Религию придумали… Зачем?

— Из самых благих побуждений, — заверил её Завадский. — Все гадости, Анечка, всегда делаются из желания добра потомкам. Мы не хотели, чтобы дети чувствовали себя ущербными. Когда стало ясно, что с территории объекта уже никто никогда не выберется, нами были брошены все резервы на создание собственного локального мира. Да, переписывали книги, картины, стихи и песни. По сути, мы создали уникальную культуру, и у нас неплохо получилось, если за несколько поколений никто не догадался об её искусственном происхождении. Ты пойми, и у аров, и у лебов интеллектуальные способности намного превышают среднестатистические за Ободом. Но они никогда не смогут их применить ни на что, кроме как на разгадывание кроссвордов и игры. Шахматы, ребусы, шарады — достойное применение для интеллектуальной элиты! Да ещё и атрофия нижних конечностей, побочный результат, на который поначалу не обратили внимания, а он взял да и закрепился в популяции. У ахтов атрофия мозга, у стражников вообще редукция конечностей…

— Люди за Ободом боятся нас, потому что мы умнее?

— Они боятся нас, потому что мы другие. И правильно делают. Это страшно подумать, что будет, если наших уродцев выпустить в большой мир.

— А ведь Тапок говорил что-то подобное, — наконец оторвался от карты Башмак. — Дескать, должны быть за Ободом другие ары, которые типа и делают всё то, что мы из Дара Колеса получаем. Он поэтому к Ободу и попёрся, не поверил, значит, что там «смерть и пустошь». А я подумал, что он свихнулся.

— Он не свихнулся. — Профессор открыл пузырёк с лекарством, вытряхнул на ладонь две капсулы и закинул в рот. Запил холодным чаем. — Тапок — результат самой удачной мутации за сто лет. Я давно за ним наблюдаю. Он нормален физически, а способность к абстрактному мышлению просто феноменальная. Он доказательство того, что эксперимент надо продолжать. Он наша единственная надежда убедить людей за Ободом в возможности у нас положительных мутаций. Он наш пропуск в большой мир. Поэтому его во что бы то ни стало надо спасти.

— Спасать его, конечно, надо, — согласился Башмак. — Он мужик правильный, шагатель прирождённый. Не знаю, как там у него насчёт абстрактного мышления, но он же учитель мой! Он же меня пацаном натаскивал на лыжах по зыбучке бегать, барахло в развалинах искать, маршрут в пустыне прокладывать. Как родители у меня под Гневом Колеса погибли, он меня и взял в ученики.

— И у меня тогда погибли, — сказала Аня. — Дед. А что такое тогда Гнев Колеса, если это не гнев колеса?

— А это, Анечка, был ракетный обстрел. Это нас всех убить хотели. Но вот почему не добили, я понять не могу.

Завадский встал, прошёл к тайнику и вытащил небольшой свёрток. Вернулся, положил на стол перед Башмаком, размотал тряпки.

— Это называется видеокамера.

— Знаю, я похожую у Гоши видел. Только у неё аккумулятор совсем дохлый был.

— Отлично, значит, знаешь, как пользоваться. — Профессор положил руку на плечо шагателя, заглянул в глаза. — Пойдёшь за Обод. Выйдешь к посёлку. Дорогу я расскажу. Снимешь, что за Ободом есть жизнь, есть другие люди. И эти люди все ногами ходят, а не в колясках ездят! Другими словами — добудешь доказательства, что Инструкция врёт. И на суде я предъявлю это как основание для освобождения Тапка.

— Ха, — сказал Башмак. — Так тебя Спицы и послушают!

— Это не твоя забота! — прикрикнул Завадский. — Как со Спицами разговаривать, предоставь мне решать. От тебя требуется за Обод сходить и съёмку сделать.

— Ну что ж, можно и сходить, — степенно заявил Башмак, хотя внутри у него всё замерло от перспективы выйти в большой мир. Может, реку повезёт увидеть. Или гору. — Тем более у меня и карта есть!

И он важно выложил на стол карту с тайными тропами.

— Балбес ты всё-таки, Башмак. — Завадский с жалостью посмотрел на шагателя. — По этой карте Тапок ходил. И его повязали.

— Да, — сказал Башмак обескураженно. — Это я не подумал.

— Я вот чего не понимаю, — сказала Аня. — Кто его повязал? Ведь не стража заведующих на костылях в пески прискакала! Шагателя могли задержать только другие шагатели.

* * *

Тапок от души веселился, глядя на толпу лебов, собравшихся под окнами изолятора. Мастеровые съезжались тихо, как бы по делу, но о делах никто не разговаривал, все поглядывали на шагателя, выглядывающего из-за решётки. Охранявший Тапка ахт попытался укатить за стражниками, но ему под колёса бросили бревно, и он раз за разом пытался форсировать препятствие, не догадываясь его объехать.