Шагги Бейн

Агнес восстала из своего пепла как раз к десятилетию Шагги. Она не брала в рот ни капли три месяца, прежде чем нанялась работать в ночную смену на заправочной станции. Она разнесла Рождество на четыре разных каталога, завалила елку подарками и заставила стол четырьмя разновидностями дичи и мяса, не имея ни малейшей надежды расплатиться за все это. Она смотрела на Лика и Шагги, которые, наевшись от пуза, полулежа смотрели телевизор, и только теперь поняла, что нужды в таких затратах сил и не было. Они были счастливы просто находиться рядом с нею, упивались ее трезвостью и тем миром, который эта трезвость принесла.

Начали приходить счета по каталогам, но, кроме денег, было и еще кое-что, заставлявшее ее искать работу. Работа помогала ей справляться с одиночеством. Помогала отвлечься, давала ей хоть какое-то дело в долгие пустые вечера. Без работы она сидела бы дома, не зная, чем занять себя, пока ее не сморит сон. Этими вечерами она главным образом думала о Шаге, о друзьях, которые перестали ей звонить, о Лиззи и Вулли, а еще о Кэтрин в Южной Африке. Ночная смена помогала ей воздерживаться от выпивки.

На заправке был маленький магазин – единственное место на мили вокруг, где продавались сигареты, фруктовое мороженое на палочке и пакетики чипсов. Заправочная станция была оазисом в пустыне. Агнес выдвигала на себя лоток, доставала несколько грязных монет, позвякивавших внутри, клала в лоток сдачу, пачки сигарет и упаковок молока и проталкивала через окошко в непробиваемом стекле. Тут была какая-никакая социализация, и она радовалась этому.

Четыре ночи в неделю Агнес сидела за непробиваемым стеклом, уставившись в пустую темноту. Редко подъезжали такси, заправлялись дизельным топливом, некоторые просили ключи от маленького туалета с лужами на полу, другие покупали газету и холодную баночку «Айрн-Брю». Разделенные стеклом, они вели разговоры: о забастовках в Рейвенскрейге[91], о закрытии верфей, о том общем, что было в их жизнях. Водители такси привыкли к жизни за стеклом, привыкли проводить вечера за собственными перегородками и лобовыми стеклами. Агнес привыкла к их обществу, ждала разговоров с ними.

Со временем два таксиста стали ее постоянными клиентами, некоторые приезжали в свой перерыв, и тогда они ели сэндвичи по обе стороны стекла. После ее появления здесь доходы ночной смены выросли. Некоторые водители меняли маршрут, чтобы заглянуть к ней, провести пяток минут с красивой женщиной, которая смеялась, слушая их истории, с этой куколкой, которая, казалось, всегда рада встрече с ними. Они уезжали только с появлением следующего водителя.

Иногда, если она разговаривала с кем-то из них, несколько такси могли кружить у стоянки в ожидании, когда она освободится. Они смотрели на нее, как робкие малыши на тарелку с пирожными. Она видела, как они ездят туда-сюда по пустой дороге в ожидании десяти спокойных минут рядом с ней. Они злились, если видели, что она смеется с другими водителями.

Некоторые из водителей постарше просили у нее только то, что лежало на низких полках. Для них это была игра, способ убить время. Агнес не возражала. Они рассказывали ей какие-нибудь байки, глядя, как она передвигается по маленькому магазину, собирая то, что они заказывали – сахар, крахмал. Они чувствовали себя менее одинокими, когда она наклонялась за сегодняшней газетой, они смаковали зрелище натягивающейся на ней юбки, когда она садилась на корточки, чтобы взять что-нибудь с нижней полки. Им нравился ее джемпер с низким вырезом, черные бретельки ее бюстгальтера на розовой коже. Агнес знала, какая это ужасная вещь – одиночество.

После нескольких темных зимних месяцев работы на заправочной станции Агнес стала получать подарки. Поначалу это были всякие мелочи вроде коробок с картошкой или нескольких баночек маринованного лука из магазина самообслуживания. Как-то утром ей подарили коробочку прокладок. А вскоре некоторые водители стали делать ей крупные подарки – например, старый холодильник, старый портативный телевизор, другую электронику, явно украденную. Как-то раз Шагги пришел домой из школы и увидел, что треснувшее стекло противосквознячной двери заменено. В другой раз он пришел домой и увидел, что еще вчера покрытые плесенью стены кухоньки заново обклеены обоями. В самое глухое время ночной смены на заправке мог долго никто не появляться. Тогда Агнес сидела и смотрела на Пит-роуд, считая часы по приходящим и уходящим пустым ночным автобусам. В такое время она сидела за своим непробиваемым стеклом и медленно листала каталог «Фриманс», тратя еще не полученное жалованье. Солнце выползало из-за горизонта, и она готовилась к завершению смены, клала в карман шоколадный батончик, чтобы дать в школу Шагги, брала себе пачку хороших сигарет. Она отпирала замок на двери, впускала утреннюю смену, потом шла в Питхед по дороге, а солнце спешило позолотить шлаковые холмы, пока небо не затянулось дождевыми тучами и не накрыло поселок привычным серым одеялом.