Шаги России. Хождение на Запад и обратно

Итак, враги вечно наседают со всех сторон, война сменяется краткосрочным миром, или, скорее, перемирием, когда нужно срочно готовиться к следующей бойне. Но принудительные поборы с нищающего населения ожидаемых результатов со временем не дают, а надо обеспечивать многотысячную боеспособную армию. Петр Первый, остро нуждавшийся в деньгах для своих нескончаемых войн, награждал чиновников за изобретение новых налогов. Но это мало помогало.

Самый надежный выход для государств, окруженных врагами, и не сумевших наладить поступление в казну капиталов — всеми мерами способствовать развитию национальной торговли, промышленности, и в целом повышать благосостояние своих граждан для лучшей собираемости налогов. Это необходимо не только для обеспечения обороноспособности, это хорошо и для населения, и для общего политического согласия в стране.

Так, под угрозой внешних врагов, нуждаясь в военных расходах, финансовых, человеческих и прочих ресурсах, в государствах развиваются торговля, промышленность и технология с сопутствующей ей наукой, система государственной администрации и дисциплина. Более того, поскольку императоры, монархи, диктаторы не всегда в силах обеспечить достаточный приток ресурсов на войну из-за массовых протестов, им требуется общественное согласие на принудительное их изъятие и призыв рекрутов в армию. Поэтому власти вынужденно идут на диалог с населением. Возникают народные и земельные представительства, зачатки парламентаризма и политических партий. И все это происходит, отметим вновь, под угрозой проигранных войн, потери власти и гибели государства. Преследование военных целей властями государств (монархами, президентами) и создание военной мощи производит, как побочный продукт, национальные государства, гражданские правительства и гражданскую внутреннюю политику.

Напряжение всех национальных сил перед будущими войнами есть основная причина развития производительных сил человечества и общественного прогресса. Это есть стремление к обретению Силы для будущей, неотвратимой смертельной схватки, а вовсе не произвольное движение к большему и еще большему благосостоянию населения, личной «свободе» и к «комфорту». Последнее же, выбранное как самоцель, неминуемо обрекает государство на потерю нравственности, вырождение и гибель под напором внешних врагов, как это и произошло в поздней Римской империи.

Испокон веков у России было множество смертельных врагов, как на востоке, так и на западе. Денег же на отражение натиска всегда не хватало, как и солдат на обезлюдивших просторах страны после набегов и войн. Деньги на оборону или агрессию другие государства Европы умели получать за счет торговли и промышленности. Однако торговля, приносящая значительные доходы золота в казну, возможна лишь если в стране производятся товары, привлекательные для зарубежья. Необходимы также безопасные и удобные пути сообщения. Ничего подобного в России никогда не было. Удовлетворительных путей сообщения — не было со средневековья до Петра Великого, «прорубившего окно» в Европу. Товаров же, привлекательных и покупаемых за рубежами, в достаточно количестве не было ни в Средневековье, ни вплоть до второй половины века двадцатого, когда, наконец, погнали из Сибири в Европу цистерны нефти и по трубам природный газ. Но это было все, что оказалось привлекательным для богатого Запада.

Но отчего же великая Россия так и не научилась за все века производить ничего полезного и нужного, что бы покупали зарубежные страны? Чтобы ответить на этот вопрос сначала задумаемся, что значит вообще производить товары, кто желает их производить, кто и какие покупать.

С сырьем в последнее столетие было просто: лопата, кирка, вагонетка или цистерна — и вперед. Пшеница — продукт, требующий более умелого и прилежного труда, что далеко не все политические и хозяйственные системы способны организовать. Но и это нам удавалось в дореволюционное десятилетие. Когда же дело доходит до изделий не только с одной лишь потребительской пользой, но и высокого качества, долговечности, «креативного» исполнения в смысле дизайна, стиля, «оригинальности» и т. п., то это требует, ни больше, ни меньше, а политического строя, способного и умеющего такой труд массово организовать.

В последние советские годы на одной зарубежной выставке достижений и товаров советской промышленности, наш торговый представитель спросил «по-дружески» у западного бизнесмена на заключительном приеме за рюмкой коньяка: «Поделитесь, отчего наши товары не пользуются здесь спросом, никто их не покупает?» «Очень просто, — ответил западный человек, — в ваших товарах не чувствуется любви работника к своему труду. Ему наплевать, что у него получится, как и на того, кто это купит. Это не скроешь от потребителя. Вот ваше сырье из-под земли — это хорошо, но как только к нему дотронется рука вашего работника — стоп, этого нам не нужно!»