Шаги в бесконечности

Начнем с Солнца, решил он. Солнце, как известно, нагревает воздух над Землей не впрямую, а с помощью лучей, отраженных от поверхности почвы. Но ландшафт поверхности нашей планеты меняется в общем-то очень медленно. Обь текла сотни тысяч лет по своему руслу, и, похоже, не собирается с него сворачивать — по крайней мере до того, как ее об этом не попросят. И тайга, которая волнуется сейчас под ним, тревожимая порывами холодного ветра… Кто определит ее возраст? И горы Кавказа, где Ван был недавно, — они тоже, кажется, не собираются сдвигаться с места.

Так что же заставляет погоду капризничать и ломаться? От вопросов, связанных с погодой, с климатом, так просто не уйти, не отмахнуться — неважно, происходит дело на Земле или на других планетах, которые осваивает или только собирается осваивать человек.

А ведь даже на Земле эта грандиозная задача — преобразование климата — еще не решена до конца.

Что это вообще значит — преобразовать климат?

Когда-то этот вопрос казался людям самоочевидным. Чего же тут долго рассуждать? Преобразовать климат — значит сделать его хорошим.

Но что такое хороший климат?

Это тоже казалось ясным. Хороший климат — это когда пустыни получат воду, тундра и Антарктида — тепло и так далее. Выгоды от хорошего климата очевидны. Человек на Земле приобретет огромные, ныне бесплодные области для освоения и заселения.

Там, где торосились вечные льды, заплещется теплое море.

Там, где гуляли самумы, зашелестят пшеничные волны.

Где высились барханы, раскинутся сады.

Плохо?!

Тут-то мнения ученых разделились.

— Великолепно! — говорили одни. — Чего время терять? Приступим к делу.

— Опасно, — возражали оппоненты. — Атмосфера, окутывающая планету, едина. Если нарушить ее равновесие в какомто одном месте, это может вызвать цепь необратимых последствий. Получится тришкин кафтан. В одном месте пустыню превратим в цветущий сад, а в другом сад превратится в пустыню.

— Волков бояться — в лес не ходить! — возражали сторонники скорых и решительных мер по отношению к земной атмосфере. — Возьмите те же пустыни. Огромные пространства бесплодны, не приносят человеку никакой пользы. Нет атмосферных осадков — нет жизни. Напоить пустыню водой — значит напоить ее жизнью.

А бояться здесь нечего — в других местах климат останется неизменным.

Доказательства? Пожалуйста.

В пустыне забил родник. Вокруг вырастает оазис. Трава, пальмы, тень, прохлада в самый солнцепек. Совсем другой стал здесь климат, не так ли? И от этого ничего плохого в других точках земного шара не происходит. Так почему бы всю пустыню не превратить в сладкошумный сад?

— Оазис создает не климат, а микроклимат, — отвечали на это более осторожные. — Верно, в оазисе хорошо, но причем тут пустыня? Она-то ведь не меняется, по-прежнему остается палящей и бесплодной. Маленькие оазисные вкрапления на нее, увы, никак не влияют. Не могут они повлиять и на общее изменение климата.

— И все-таки оазисы существуют! — не унимались решительные климатологи. — Значит, все дело в масштабах. Чем больше оазисов, тем меньше места остается пустыне. В пределе — оазисы сливаются между собой, пустыня исчезает, климат изменен, стал хорошим. Для этого нужно одно — вода.

Такова была схема, костяк многолетнего спора климатологов Земли.

Конечно, обе стороны оперировали цифрами, фактами, скрупулезными подсчетами.

— Где же возьмете вы воду, чтобы напоить пустыни? — спрашивали одни.

— Построим оросительные системы! — отвечали другие. — Современная техника землян это позволяет.

— Техника-то да, но вот хватит ли на Земле пресной воды для такого дела?

Подсчитали запасы воды. Выяснилось: верно, воды не хватит. Да и затраты на проведение в пустыне оросительных каналов слишком велики.

— Что ж, — сказали решительные. — Цифры — вещь упрямая. С ними не поспоришь. Но если нельзя подавать воду снизу, остается подавать ее сверху. С помощью искусственно создаваемых облаков, низвергающих на землю дождь и град.

Снова подсчеты, подсчеты, подсчеты…

Выяснилось: для создания (а особенно для удержания) над пустынями облаков необходима невообразимо огромная энергия, но и она человечеству по плечу.

Однако при диалектическом подходе к делу выплыла другая трудность, до поры до времени затушеванная.

Предположим, в результате затраченных усилий огромная пустыня исчезла, вместо нее расцвел оазис. Это означает прежде всего, что повысилась влажность почвы. Количество солнечной радиации, падающей на площадь бывшей пустыни, само собой не уменьшилось и вообще не изменилось: ведь географическая широта местности осталась прежней. Как известно, для испарения влаги требуется немалое количество тепла. Это тепло будет неукоснительно поглощаться в соответствии с законами природы. Вывод: подстилающая поверхность будет нагревать атмосферу теперь гораздо меньше, чем прежде, когда была пустыня.

Что произойдет дальше, догадаться нетрудно. Нарушится веками отлаженный механизм циркуляционных потоков в атмосфере. А ведь он, этот механизм, определяет климат и в других областях земного шара… И пойдет все кувырком, и станет по всей Земле меняться климат вкривь и вкось.