Шаги в бесконечности

Барабаны приборов вращались, и все новые и новые штрихи ложились на ленту.

Нелегко было привыкнуть к планете, которая принадлежит одновременно двум Солнцам.

Как бы глубоко и хитро ни прятала планета клад полезных ископаемых, ключ к нему всегда можно подобрать. Чтобы обнаружить такой клад, вовсе не обязательно вгрызаться в толщу породы. Отмычкой к запрятанным сокровищам часто служит магнитное поле, незримым покрывалом охватывающее всю планету. Над месторождением полезных ископаемых магнитные линии искривляются, что и улавливают чуткие приборы. По этим искривлениям машины вычисляют точные координаты месторождения, мощность пласта, глубину залегания и прочие параметры. Если же у планеты нет собственного магнитного поля, на помощь приходит ее гравитационное поле.

Будничная, черновая работа, которой невпроворот в космосе. После всесторонней аэромагнитной и гравитационной разведки наступит миг, которого Федор ждал столько лет, — они высадятся на Рутон. Какие моря, какие пропасти, какие бури и грозы ожидают их на неведомой планете?

Сколько времени понадобится им, чтобы разобраться в Рутоне — клубке загадок?

От посторонних мыслей Федора отвлек Энквен, возившийся с феррозондовым щупом. Глаза робота, не отрываясь, смотрели на кривую, вычерчиваемую самописцем прибора.

— Что у тебя, Энквен? — спросил Икаров.

— Клюет, — ответил Энквен, бог весть по какой ассоциации вспомнив совместную с Ливеном Броком рыбалку на Оби.

— Железо?

— Подозреваю гранитоид, содержащий молибден и вольфрам, — сказал Энквен.

— Литий пока не попадался?

Энквен покачал головой.

Капитан нанес обнаруженное с помощью Энквена месторождение на глобус — макет Рутона.

— Поищи-ка земной аналог этому месторождению, — велел капитан Энквену.

Чтобы выполнить приказ Икарова, робот должен был искать нужную информацию не в толстых справочниках, не в микропленках и не в картах геологических разрезов Земли. Все эти громоздкие аксессуары поисковиков заменялись для Энквена его памятью. Икаров знал: белковый робот помнит столько, что и в сотне энциклопедий едва ли уместишь. Но от этих знаний было бы мало проку, если бы воспитатель не научил Энквена распоряжаться ими. Что толку в складе, забитом под самый потолок всякими полезными предметами, если для того, чтобы отыскать нужную вещь, необходимо копаться целый день и все перерыть? Что касается Энквена, то он из склада своей памяти умел сразу же извлекать нужную вещь.

Икаров несколько секунд ждал результат.

— Капитан, по мощности рудоносного пласта, — доложил Энквен, — земного аналога не имеется.

Икаров понимал, что означает эта находка. И вольфрам, и молибден — хлеб космической промышленности, хлеб, в котором Земля давно уже ощущала нехватку…

Полтора десятка витков ушло на то, чтобы набросать предварительную аэромагнитную карту Рутона.

На шестнадцатом витке Икаров отключил магнитометр.

— Садимся, капитан? — спросил Энквен.

— Рано, — ответил Икаров, медленно вращая перед собой глобус Рутона, который он успел испещрить различными значками. — Сделаем еще один портрет планеты.

— Какой портрет?

— Радиационный. Меня тут кое-что смущает… — нахмурившись, сказал Икаров.

Не только смещение магнитных линий выдает местоположение горных руд. Многие горные породы «дышат», посылая в окружающее пространство радиацию. В результате планета оказывается окутанной облаком излучения. По рельефу этого облака также можно составить представление о богатствах, которые таит в своих недрах новая планета.

Время шло. Корабль нанизывал витки вокруг Рутона, все время меняя плоскость обращения.

Оторвавшись от приборов, Икаров устало разогнул спину, глянул на часы. Время спать. Вокруг — масса интересного, хочется сделать своими руками и то, и другое, и третье, но первая заповедь астронавта в далеком поиске — режим. Собьешься с колеи — потом ее нащупать трудно.

Капитан дал Энквену инструкции на время своего отсутствия, затем, перебирая руками скобы невесомости, двинулся в свою рубку. Спал недолго, но, возвратившись к пульту, почувствовал себя освеженным.

У радиометра маячил Энквен, он даже позу не переменил.

— Ты железный, Энквен, — заметил Икаров.

— Белковый, — уточнил робот.

— Что ты успел?

Энквен показал несколько новых отметок на радиационной карте Рутона. Капитан просмотрел пометки, долго глядел на одну, показывавшую всплеск радиации, но ничего не сказал.

Приблизившись к центральному пульту, капитан посмотрел на часы и обернулся к роботу:

— Энквен, как будем измерять время на Рутоне?

— В часах, минутах и секундах, — сразу ответил робот, не удивившись вопросу.

— Не то, — улыбнулся капитан. — На Земле основной жизненный цикл — сутки. И многие астронавты, надолго покидая Землю, сохраняют на корабле суточный ритм.

— Мы здесь надолго?

— Пока не выполним задание.

— Давай, как другие астронавты, — кивнул Энквен. — И знаешь что, капитан?

— Что?

— Давай и на «Пионе» измерять время в сутках. Если мы полетим на нем, — добавил Энквен.

Энквен отметил очередное показание радиометра, нанес его на карту и приблизился к Икарову.

— На Земле я задавал вопросы воспитателю, — произнес робот.

— Знаю.