Шаги в бесконечности

Лин пожала плечами и, попрощавшись, ушла. Когда звук каблуков замер, Энквен вышел из неподвижности. Он окинул взглядом формулы на стене, словно запоминая их, затем методически стер щеткой все написанное.

Что-то беспокоило Энквена. Он стал прохаживаться по комнате, что делал всегда, когда не мог найти логического решения какой-нибудь проблемы.

Наступили сумерки. Энквен все не мог успокоиться. Он рылся в информблоках, просматривал картотеку микрофильмов, затем снова принимался расхаживать.

Ливен Брок застал его листающим старинную энциклопедию. Вечерняя беседа затянулась. Энквен проявил необычный интерес к башне безмолвия, из которой Ливен Брок только что вернулся, и воспитателю пришлось, отвечая на вопросы, подробно рассказывать об этом уникальном сооружении. Энквена поразило, что в башне безмолвия синтезируется серое вещество.

— В башне безмолвия выращивается головной мозг для белковых роботов, — медленно, чуть ли не по слогам повторил Энквен.

— Чем ты занимался, когда был один? — кончив свой рассказ, задал Ливен Брок традиционный вопрос.

— Разучивал движения. Усваивал информацию. Решал задачу, — сказал Энквен.

— Какую задачу? — спросил Ливен Брок.

Энквен изложил условие. Ливен Брок задумался.

— Напрасно терял на нее время, — сказал он. — Задачу нужно сперва запрограммировать.

— Я так ее решил, — произнес Энквен, — без программирования.

— Расскажи.

Энквен набросал решение.

— Не торопись… Так… Так… — кивал Ливен Брок. — Ты решил верно. Но погоди-ка. Где ты взял ее условие? Задача связана с космической навигацией. Я тебе такой не задавал.

— Она мне встретилась случайно, — ответил уклончиво Энквен.

Ливен Брок посмотрел на него: робот явно что-то скрывал. Воспитатель не настаивал.

— Случайно так случайно, — согласился он.

Ливен Брок встал со стула, собираясь уходить.

— Кстати. Что ты искал, когда я вошел? — спросил он.

— Информацию.

— О чем?

— О предложении расцеловать.

Ливену Броку показалось, что он ослышался.

— Что это значит? — спросил он.

— Меня интересует действие, обозначаемое глаголом «расцелую», — невозмутимо разъяснил Энквен.

— Гм… «расцелую»… — кажется, впервые за все годы воспитательской деятельности Ливен Брок пришел в замешательство. — А откуда ты взял этот глагол? Впрочем, дело не в этом… Видишь ли, все, что связано с эмоциями человека…

— Эмоции не программируются, — изрек Энквен твердо усвоенную вещь.

— Вот именно, — подтвердил Ливен Брок. — Знаешь что? Я завтра принесу тебе книжку. Ты ее поймешь, поскольку уже решаешь задачи без предварительного программирования.

Они простились, и всю дорогу до дому Ливен Брок думал о поведении своего воспитанника.

«Энквен становится самостоятельным. У него заводятся свои тайны, как у всякого мозга, вступающего в пору зрелости, Не рано ли? Надо будет обсудить с биологами», — решил Ливен Брок, включая свет в кабинете.

Глава 2 ЗЕЛЕНЫЙ ГОРОДОК

Река вобрала мир окрестный

С былинкой каждою его,
Душой широкою и честной
Не отвергая никого.

Вертолет шел невысоко. Внизу волновалась тайга. Кажется, протяни руку — и коснешься беспокойных вершин деревьев.

Так вот она, знаменитая Сибирь, край не только несметных сокровищ, но и великой красоты. Федор знал, конечно, о богатствах сибирских недр — и о тех, которые разрабатывались здесь издавна, и об открытых совсем недавно, но сейчас его захватила величественная картина тайги, широко раскинувшейся внизу.

Сколько сказаний, сколько песен сложили люди о тайге! И видно, неспроста. «Ведь тайга, — подумал Федор, неотрывно глядя вниз, — не только лес, пусть даже большой, огромный, почти необозримый. Тайга — нечто большее…» Федор усмехнулся, на мгновение представив, что он представитель инопланетной цивилизации, который на летательном аппарате приблизился к планете Земля. Вот он смотрит вниз сквозь толстые стекла иллюминаторов. Под ветром колышется зеленое море. Значит, эта планета не мертва, значит, на ней буйствует органическая жизнь!

«А что, тайга — неплохая визитная карточка нашей планеты», — решил Федор Икаров. И еще он подумал, что тайга едва ли не самое величественное проявление органической жизни на Земле.

Федор оглядел лица своих товарищей-сокурсников, все они были захвачены картиной тайги.

Похоже на живой океан, о котором писал в древности какой-то писатель-фантаст.

Сосредоточившись, Федор начал припоминать, что он знает, что слышал, читал о сибирской тайге. Основа тайги — хвойный лес, широкой полосой тянется он до самого Охотского моря. Хвойные деревья перемежаются лиственничными. А что означает это слово — «тайга»? Федор наморщил лоб. Из глубины памяти выплыло то ли читанное когда-то, то ли слышанное от отца: слово «тайга» происходит от якутского «тайога», что означает «лес»…

Иссиня-зеленый внизу массив ближе к горизонту становился сизым, сливался с цветом неба.

— Кедровые леса, — негромко сказал кто-то.