Шаги в темноте. Убийство Адама Пенхаллоу

– Думаю, сейчас нам не следует выдвигать взаимные обвинения, мой дорогой Пенхаллоу. Я пришел, чтобы узнать, зачем тебе понадобилось делать подобное признание… несчастной жертве твоего необдуманного поведения, о котором я бы предпочел не распространяться?

– Это он о тебе, Рэймонд, – пояснил Адам.

– Он ждет ответа, – сказал сын. – И я тоже.

Пенхаллоу задрожал в приступе беззвучного смеха.

– Да позабавиться захотелось. Просто так, без всякой цели.

– Я хотел бы получить от тебя гарантии, что все останется между нами, – проговорил Финис.

– Ты их не получишь, – беспечно ответил Пенхаллоу.

В голосе Финиса прозвучали истерические нотки:

– А ты подумал, каковы будут последствия для моей сестры, если некрасивая история выплывет наружу?

– Ты хочешь сказать, для твоей собственной персоны. Чихать тебе на ее переживания! Главное, сохранить свой драгоценный покой и респектабельность. Теперь придется растрясти жирок!

– А как насчет меня? – мрачно вмешался Рэймонд.

Отец презрительно посмотрел на него.

– А ты подожми хвост! Будешь вести себя скромнее, тогда, может, и промолчу.

Рэймонд с ужасом представил свое будущее под каблуком у Пенхаллоу.

– Я полагаю, что женщина, жившая в услужении у моего отца и впоследствии ставшая няней твоих детей, тоже осведомлена об этом деле, – продолжил Финис. – И настаиваю, чтобы были приняты меры, гарантирующие ее молчание.

– Ты настаиваешь? – процедил сквозь зубы Пенхаллоу, моментально приходя в ярость. – Что ты о себе вообразил, Финис? Это мое пастбище, и только я могу настаивать в Тревеллине! Желаешь подкупить Марту? Предложить ей жирный куш? Или ты будешь настаивать, чтобы это сделал я? Старый скупердяй! Ну так вот: я этого делать не собираюсь, а ты можешь попробовать, не возражаю! Представляю, как она расцарапает твою постную физиономию!

– Раз ты так хорошо знаком с ее характером, что рискуешь полагаться на ее преданность, мне остается лишь восхищаться твоей осведомленностью, – с достоинством произнес Финис. – Но должен заметить…

– И не только с характером, так что можешь восхищаться вдвойне! – бесцеремонно перебил его Пенхаллоу.

Финису пришлось проглотить и это. Но Рэймонд не стал дожидаться конца разговора и вышел из комнаты, сообразив, что они с Финисом играют роль шутов, развлекающих отца.

Сейчас, видя, как веселится Пенхаллоу, он понял, что тому удалось сильно огорчить Финиса. Он открыто наслаждался своей властью, под которую попали новые жертвы, и был готов злоупотреблять ею самым безжалостным образом, поскольку объявил, что брат и сестра Оттери почтят своим присутствием завтрашнее торжество.

– Это ваш праздник, сэр, – сказал Юджин тоном, не оставлявшим сомнений относительно его мнения на сей счет.

– А кто придет? – поинтересовался Конрад. – Позови старушку Венгрин и устрой нам цирк!

– Будь я проклят, если она не явится! – весело пообещал Пенхаллоу. – Фейт, девочка моя, проследи за этим!

Фейт спокойно ужинала, защищенная броней уверенности, что избавилась от завтрашнего кошмара. Подняв голову, она тихо произнесла:

– Хорошо, Адам.

Их с мужем разделял только стол, но ей казалось, что он уже далеко.

Рубен, с явным неодобрением наблюдавший, как хозяин набросился на омара, не выдержал и строго заметил, что ракообразные способны причинить такой вред желудку, что завтрашнее торжество придется отложить.

В ответ Пенхаллоу лишь обозвал его старым чертом, сующимся не в свое дело, после чего потребовал вторую порцию омара. Далее он во всеуслышание объявил, что утром послал Обри с чеком в Бодмин, причем единственной целью этого сообщения было привести Рэймонда в ярость.

– Ударился в галоп, отец? – усмехнулся Барт. – Помнится, ты недавно уже брал кругленькую сумму.

– А тебе какое дело, сколько я беру? Если начнете вякать, отдам все три сотни Обри, чтобы заплатил долги!

– Господи! – ахнул Конрад. – Ты снял сразу триста фунтов?

– Надеюсь, что вы все-таки будете вякать, потому что тогда денежки достанутся мне, – елейным голосом произнес Обри.

– Не дождешься! – бросил Конрад.

– Хочется надеяться, ты действительно так богат, как тебе кажется, отец, – заметила Чармин. – Хотя лично я сомневаюсь.

Пенхаллоу подал знак Рубену, чтобы тот наполнил его стакан, и повернулся к Рэймонду:

– Эй, сынок! Ты же вечно лезешь ко мне с критикой. А сейчас язык проглотил?

– Ты прекрасно знаешь мое мнение, – ответил Рэймонд.

– А я вот не забыл, как ты меня критиковал! С ножом у горла! Да, ну и денек сегодня выдался! Клара, старушка моя, за твое здоровье!

Подняв голову, Рэймонд заметил, что Джимми, помогавший Рубену, украдкой наблюдает за ним. Он напрягся, вспомнив, что сегодня утром именно Джимми ворвался в комнату и оттащил его от отца, появившись с быстротой, свидетельствующей о том, что он подслушивал под дверью. Рэймонд ответил на этот взгляд с такой ненавистью, что Джимми изменился в лице. Кровь бросилась Рэймонду в голову: он знает!