Шаги забвения

Каким-то невероятным образом она уговорила своего сына пойти к нотариусу и отказаться от наследства в её пользу. И этот балбес так и сделал. Так что все сбережения Николая Тимофеевича, которые он десятилетиями тщательно откладывал, чтобы потом обеспечить будущее своего сына, вскоре оказались на личных счетах его вдовы. А все акции она тут же продала, в результате чего её счета увеличились ещё больше.

А Андрей остался ни с чем. Видимо, он и сам не ожидал такого поворота событий, потому что постфактум поведал мне о махинациях своей матери.

– Вообще-то, мама взяла с меня слово, что я ничего тебе не скажу, – начал он свой рассказ, решив пожаловаться на свою мать. – И я пообещал ей это. Но ты – моя жена, поэтому я решил рассказать тебе всё.

После этого Андрей во всех подробностях поведал мне об уговорах матери и о своих визитах к нотариусу, в результате чего он полностью лишился отцовского наследства.

– Мать сказала мне: «Все эти деньги твои. Я их тратить не буду. Но получишь ты их только после моей смерти», – закончил свой рассказ Андрей.

– Зачем ты так поступил? Ты же сам видишь, что мы на мели! Мне даже ползунки Алёне не на что купить! И деньги Николая Тимофеевича, которые он оставил именно тебе, нам бы очень пригодились! Как ты мог поступить так безответственно?

– Но она же – моя мама! Она меня попросила! – словно несмышлёное дитя оправдывался Андрей.

– А ты не мог сказать мне об этом прежде, чем идти к нотариусу? Я бы тебе популярно объяснила все последствия твоего поступка!

– Но мама взяла с меня слово ничего тебе не говорить! – продолжал оправдываться Андрей.

– Так зачем ты сейчас мне об этом рассказываешь? Уж лучше бы я ничего не знала об этих деньгах! Тогда мне было бы легче! – в сердцах выплёскивала я на мужа свою обиду.

– Ты – моя жена! Я не мог это скрывать от тебя!

– Но если ты хочешь в моих глазах выглядеть честным человеком, то нужно с самого начала вести себя по-честному, а не приходить ко мне после того, как успел порядком напортачить, и ничего уже нельзя исправить, и при этом надеяться, что исповедь облегчит твою душу! – отвечала я, совершенно не стараясь помочь мужу почувствовать себя легче.

– Но ведь сейчас я всё тебе рассказываю!

– Теперь это уже не имеет никакого значения, потому что ты не можешь пойти к матери и потребовать отдать тебе часть денег. Хотя бы ту сумму, которая была потрачена на похороны.

– Нет, сейчас она мне ничего не даст.

– Вот именно! Поэтому какой смысл переливать из пустого в порожнее?

– Но ты – моя жена! – продолжал повторять Андрей свою любимую фразу, видимо, полагая, что этот факт должен искупать все его грехи: как прошлые, так и будущие.

Я очень обиделась на Андрея. Парню двадцать шесть лет, он уже успел стать отцом, но при этом ведёт себя как маленький мальчик, который при любой возможности прячется за мамину юбку.

Неужели у него совсем мозгов нет, чтобы поступать так безответственно? Он ведь сам потратил все мои деньги на похороны отца и даже не подумал о том, чтобы как-то компенсировать мне эту потерю. Ведь у нас родилась дочь! И о ней нужно заботиться! Её нужно одевать, обувать и кормить специальным питанием. А на какие шиши, позвольте спросить, мне это делать? Ведь Андрей как отдавал матери раньше всю зарплату, так и продолжал отдавать. Мне он не выделял ни копейки. И все мои сбережения, на которые я рассчитывала прожить не менее полугода, теперь лежат в чужих карманах. И на что, спрашивается, мне есть и чем кормить грудного ребёнка, если мой муж, который всячески настаивал на том, чтобы я быстрее забеременела, теперь норовит при любой возможности спрятаться в кусты, оставив меня наедине с возникшими проблемами, которые, по сути, он сам и создал?

Я была просто в отчаянии. У меня началась послеродовая депрессия, и я плакала по ночам, проклиная свою судьбу. Но стоило мне заикнуться об этом мужу, как он тут же отвечал:

– Это ваши бабские дела. Сама разбирайся, а ко мне не лезь.

Короче, Андрей умудрился и на ёлку влезть и штаны не ободрать, потому что продолжал благополучно вести тот образ жизни, который вёл до рождения Алёны.

А поскольку он отдавал все зарабатываемые деньги матери, то она благополучно кормила его ужином и завтраком. Я же не могла рассчитывать даже не кусок хлеба. Собственно, свекровь меня даже на кухню не пускала. Закрывала изнутри дверь и орала, чтобы я убиралась к своим родителям вместе со своим ребёнком. А я плакала и не знала, как мне быть.

После возвращения из родильного дома у меня осталось совсем немного денег из тех, что я брала с собой на всякий случай. И вот на эти гроши я и жила. Раз в день я покупала себе булочку и молоко. На большее денег не хватало.

Я очень похудела, а если сказать точнее, отощала, став похожей на узника Освенцима.

Муж совершенно не помогал мне. К Алёне он не подходил вообще. Ни днём, ни ночью.

Я же спала так чутко, что просыпалась ещё до того, как Алёна начинала кричать. Едва малышка начинала ворочаться в своей постели, недовольная мокрыми пелёнками, как я тут же просыпалась и подскакивала к ней.