Шайка воров с Уолл-стрит

В среду, 11 февраля 1987 года, примерно в 4.30 пополудни Дунан и Паскаль пришли к Сигелу на квартиру, где он все еще жил в ожидании завершения ее продажи. В тот день Тейбор был уволен из Merrill Lynch – обстоятельство, позволявшее надеяться на то, что он станет более сговорчивым и готовым к сотрудничеству с правоохранительными органами. Следователи были разочарованы бесплодной деятельностью Сигела в роли тайного агента и начали терять терпение. Не прибавила им оптимизма и недавняя заметка в колонке слухов и сплетен одной нью-йоркской газеты. Сюзи из «Нью-Йорк пост» написала, что у Сигела, возможно, появились проблемы, связанные со следствием по делу Боски. Они понимали, что это только усилит подозрения насчет Сигела. Время истекало.

«Это ваш последний шанс, – жестко сказал Дунан Сигелу. – Заарканьте Тейбора. Добейтесь встречи с ним». Сигел снял трубку и набрал домашний номер Тейбора. Он постарался изобразить сочувствие в связи с увольнением Тейбора, а затем вновь затронул перспективу создания совместного предприятия. Сигел предложил встретиться и обсудить такую возможность. На этот раз Тейбор наотрез отказался, сказав, что он «слишком занят».

Дунан, прослушивавший разговор с параллельного телефона, услышал, как Сигел положил трубку; затем раздался еще один характерный щелчок – трубку положил Тейбор. Но связь не прервалась. Дунан услышал мужской голос в квартире Тейбора. «Теперь можно класть?» – спросил голос. Дунан был раздосадован. Он сразу понял, что Тейбор тоже устроил прослушивание разговора. Тейбор раскусил Сигела.

«Теперь нам придется действовать своими силами», – угрожающе произнес Дунан, уходя с Паскалем из квартиры Сигела.

Сигелу не надо было объяснять, что значит «своими силами». Он знал, на что способен Дунан. Спустя несколько недель после первоначальных допросов Дунан впервые говорил с Сигелом по телефону. Его голос, слегка искаженный телефонной связью, звучал до боли знакомо. Внезапно у Сигела мороз пробежал по коже. Он вспомнил. Он мысленно вернулся в тот осенний вечер, когда, находясь в спальне и глазея из окна на детскую площадку, он ответил на телефонный звонок.

«Это Марти Сигел? – спросил тогда голос, разрушивший жизнь Сигела. – Вы получили мое письмо?»

«Биллом» был Дунан.

* * *

Примерно через две недели после заявления о Боски Милкен опять вызвал Джима Дала. Дал все еще не понимал сути происходящего. Он знал только, что после их разговора в туалете Милкен проводит бóльшую часть времени исключительно в обществе своего брата Лоуэлла.

«Тебе надо нанять адвоката», – сказал Милкен, понизив голос. Дал еще не получил повестки, но, принимая во внимание значимость его персоны в сфере высокодоходных ценных бумаг и прямые деловые контакты с Боски, это, вероятно, было лишь вопросом времени. Милкен настоятельно порекомендовал Далу нанять Эдварда Беннетта Уильямса, знаменитого вашингтонского адвоката по уголовным делам. О гонорарах Уильямса Дал мог не беспокоиться – их, как и в случае с Милкеном, брала на себя Drexel. В пояснение Милкен сказал, что он уже сам нанял Уильямса, и заверил Дала, что за себя тот может не волноваться. «Им нужен только я», – добавил он.

Дал не понимал, почему его должен защищать тот же адвокат, что и Милкена. Зачем адвокату Милкена тратить время на менее значимого клиента? Он продолжал думать над этим и на следующей неделе, когда Уильямс и молодой адвокат из Williams & Connolly по имени Роберт Литт прибыли в Беверли-Хиллз для встреч с потенциальными свидетелями.

Дал был поражен хваткой напористого ветерана, одержавшего верх в множестве громких судебных баталий. Уильямс принадлежал к числу известнейших американских адвокатов по уголовным делам; он был легендарной фигурой из Вашингтона, не имевшей себе равных в судебных процессах с политической подоплекой. В свое время он защищал сенатора Джозефа Маккарти, босса профсоюза водителей грузовиков Джимми Хоффу, Бобби Бейкера – протеже Линдона Джонсона, финансиста Роберта Веско, бывшего министра финансов Джона Коннелли и бывшего конгрессмена Адама Клейтона Пауэлла. Будучи владельцем бейсбольной команды «Балтимор ориолес» и прежним совладельцем «Вашингтон редскинс», Уильямс разбирался в бизнесе. Кроме того, он был болен раком.

«Послушай, Джим, все будет хорошо, – сказал Уильямс своим гортанным голосом. – Все, что от нас требуется, – это держаться вместе и биться с этими засранцами. Эти государственные обвинители нам в подметки не годятся». Уильямс продолжал в том же духе, пересыпая свои замечания непристойностями. Он и Литт заверили Дала, что тот не является непосредственным объектом, «мишенью» расследования; он, по их словам, был всего лишь безучастным наблюдателем, потенциальным свидетелем, способным дать показания против Милкена. «Мы победим этих сукиных детей, – сказал Уильямс, – но нам придется забрасывать их говном, не выходя из укрытия».