Шакал (СИ)

— Говорят, что вы меня предадите по первому приказу. А я в это верить не хочу, — сказал я. Усмехнулся. Прям с ума схожу, если я отошёл от людей, чтоб поболтать с саранчей. — Знаешь, как-то неправильно всё в этой жизни происходит. Враги становятся друзьями. Я ведь раньше вас считал врагами. А кто обычно враг? Это тот, кого мы не понимаем. А вы меня считали врагом, потому что так устроены. Всё происходит из-за непонимания. Я должен вас бояться, потому что на вас столько крови. Только бояться не могу. В мире ведь всё заточено под естественный отбор. Выживает лишь сильный. Слабый погибает. И часто первое, а порой и главное впечатление мы делаем по первому впечатлению. Вот смотри, они меня считают слабаком, потому что я так выгляжу, но ведь в глубине меня есть стержень, иначе я бы не выжил в этом мире. А когда-то я жил в другом мире. Там всё было иначе. Там я был выше и сильнее, на первый взгляд, но слабее внутренне. Принимать любое решение было для меня проблемой. Сейчас я как-то больше вперёд смотрю, а не оглядываюсь по сторонам. Делаю то, что считаю нужным. А люди продолжают смотреть так, словно я пустое место.

— Чтоб составить мнение о человеке, то надо дождаться от него поступков. Тогда и можно понять, какой перед тобой фрукт, — голос из-за спины заставил обернуться и схватиться за оружие. — Свои. Значит, эта козявка меня не сожрёт, если не выказывать страха?

— Я отношусь к ней, как к оружию, — ответил я.

— Оружие. Чего только люди не придумают. У меня отец был инженером при воинской части. Так вот, он много разных штук показывал, которыми пользовались во время войны. Но вот таких я не видел. Красноглазый жук, который поёт так, что душу выворачивает.

— Психологическая атака для жертвы, чтоб заставить испытать испуг.

— Возможно. Пугает она здорово. Кто её создавал, был явно человеком с крепкими нервами. Грег, — представился мой собеседник. Протянул руку.

— Ваня.

— Иван?

— Нет, официально именно Ваня.

— Ясно. Эй, ты чего это? — отскочив в сторону, Грег. Тварь подалась в его сторону. Начала наступать.

— Не трогай его, — попросил я. — Свой.

Тварь протянула к нему лапку. Грег выдержал. Не сбежал. Дал до себя дотронуться. Я же провёл ладонью по холодной башке твари.

— Любопытство?

— Возможно. Я в них плохо разбираюсь. Знаю, что если их не бояться, то они вреда не причинят.

— Вроде простой фокус, но в то же время и сложный.

— Так вроде всё в мире просто и одновременно сложно. Вначале тяжело осваивать что-то новое. Зато потом, когда появляется привычка, то сложное раньше дело, становится чем-то обыденным. Можно приучить себя не бояться. Хотя чего бояться? Смерти? Так там будет другая жизнь, а проблемы останутся похожие.

— Бояться не самого факта смерти, а потери дорого, что держит в этом мире: упущенных и нереализованных возможностей, каких-то незавершённых дел, отсутствия возможности увидеть родных. Этого люди и бояться. Тебя же ведь что-то держит в этом мире?

Хотел ему ответить, что ничего меня не держит, но не стал. Амбиции. Я хотел, чтоб со мной считались. Ещё и Алиса, ребёнок… Она мне не была нужна. Но почему-то мысли невольно возвращались к ней, хотя я и понимал, что её можно было в любой момент заменить. Как будто девчонок на свете мало! А дети… Это ведь хлопоты. После войны можно и вовсе не возвращаться. Обещание же было дано лишь потому, что она хотела это обещание услышать. Но в глубине души я понимал, что не всё так просто в этом мире. Да и в любом другом. Не так просто принимать решения, которые могут повлиять на жизнь других людей. Уход же от ответственности мог сильно отразиться на судьбе жены и ребёнка. Это ведь и держало меня в этом мире. Ответственность за чужие судьбы и собственные трусливые поступки, в которых я не хотел признаваться, а маскировал их под смелость и обязанность перед городом. Именно поэтому я отправился в эту поездку. Трусость перед ответственностью за семью была замаскирована необходимостью защищать город. Смелость в одном, замещала трусость в другом. Только откуда эта трусость возникла? Тут уже надо было разбираться.

На следующий день начались переговоры с каторгой. Я остался в лагере. Это было не моё дело, да и никто не позвал. Расположившись в стороне от всех, я наблюдал, как перламутровая пытается охотиться за крысами и курил. Крепостные стены каторги при свете дня вызывали смешанные чувства. Появились воспоминания, как я пытался тут выжить и ведь выжил.

— Не помешаю? — ко мне подошёл Грег.

— Нет.

— Как ты собираешься формировать отряд?

— Зависит от того, кто останется в живых после переговоров, — ответил я.

— Думаешь будет бой?

— Каторга просто так не сдастся. Им неплохо жилось при прежних договорённостях. К тому же, как я понял, те города, которые заключили с каторгой договора, ещё не вошли в Союз степных городов. У каторги есть солдаты, оружие, доспехи, возможность держать длительную осаду при том же нападении бандитов. А такие нападения периодами случались, потому что каторга производит слишком ценный ресурс. Бой будет.

— Логично.