Шакалы

— Все, что ты слышал, — сплошной театр. Он знает, что его слушают, говорит для меня.

Хват остался бесстрастным, после небольшой паузы спросил:

— Он для тебя опасен?

— Крайне, иначе я бы тебя не беспокоил, — ответил Фокин, решая, какие привести доводы, чтобы убедить Хвата, на какого матерого зверя предстоит охота, начал неторопливо: — Полковник, в сыске третий десяток лет, на него неоднократно покушались, но у сыщика звериное чутье, стреляет с обеих рук, в рукопашной профессионал.

Самое неприятное. Хват, я чувствую, он предвидит, что ты должен появиться.

— Слушай, Семен Петрович, два года назад какой-то мент заманил киллера в бытовку и повязал с оружием в руках...

— Он и есть! — перебил Фокин. — А тот исполнитель был далеко не новичок, и руководили им люди опытные. Теперь ты понимаешь, на какого зверя я тебя вывожу. Не испугаешься?

— Конечно, хорошего мало, с таким волкодавом мне дело иметь не приходилось. — Хват помолчал. — Лучше бы его обойти стороной.

— У нас с ним одноколейка, никак не разъехаться, — сказал сухо Фокин. С одной стороны, он был доволен, что киллер оценил опасность, с другой — предложение Хвата Фокину не понравилось, он фальшиво улыбнулся: — Ну, коли тебе Гуров не по зубам, найдем другого исполнителя, поотважнее.

— Ищи, Семен Петрович, не держи меня за придурка. Ты мне картину честно обрисовал, я тебе честно ответил. Ты что, ожидал, я закричу: “ура”, мол, с радостью принимаю твое предложение, готов его выполнить сегодня? Ты сам хотел, чтобы я понимал, на какое дело подписываюсь. Я понял, радости от предстоящей работы не испытываю, но и не отказываюсь. Следует договориться о сроках и деньгах. В данном случае я хочу получить сто процентов предоплаты. Возможно, мне после исполнения придется исчезнуть и связь с тобой надолго прервать. Ведь коли он в ментовке в такой чести, после его смерти за исполнителем начнется охота, обвальный гон.

— Так тебя никто, кроме меня, не знает. — Фокин был согласен с киллером, возражал, чтобы сохранить лицо, не показать, что и сам побаивается.

— Никто не знает? — усмехнулся Хват. — Эта хата за тобой числится? Ее вмиг найдут. А я здесь в четвертый раз и прихожу не через окно и не в печную трубу залетаю. Не надо считать, что мы с тобой умные, а в уголовке одни взяточники и придурки. Я сказал, сто процентов вперед, я после дела из Москвы ухожу. На Кавказ подамся, там человека найти невозможно.

Когда Хват назвал сумму, то даже сдержанный Фокин сорвался:

— Ты в своем уме? Я что, по-твоему, банк “Империал”?

— Ты не пыли, командир, — впервые за все время совместной работы Хват позволил себе разговаривать с Фокиным в подобном тоне. Убийца понял, гэбэшник оказался у стенки, выбора у него нет, а слова, мол, найдем другого исполнителя, только слова.

— Ты, Семен Петрович, представь, какая работа мне предстоит. Следует сегодня же расстаться с моим домом, разъяснить женщине, что у меня имеется семья, я должен срочно уехать в Тьмутаракань. Розыскники мою сегодняшнюю хату отыщут быстро. Ты говоришь, меня никто не знает, но мои приметы они получат. Русский. Сразу отпадут все кавказцы. Лет сорока, отпадает молодежь, отморозки, беспредельщики. Среднего роста, нормального телосложения, таких миллионы, но для профессионалов все это немало. Они проверят легенду, по которой я сегодня живу, и установят, что такого человека не существует, и упрутся в Афганистан. Жизнь мне предстоит несладкая, даже на Кавказе я, как человек пришлый, буду светиться. Мне нужны деньги на два-три года. Инфляция, цены тебе известны, и будет еще хуже. Если на выборах Президента победят коммунисты, то они усилят паспортизацию, всех людишек пересчитают, возьмут на учет. В общем, ты не торгуйся, хочешь, чтобы я работу выполнил, плати.

Ты сказал — неделя. Срок несерьезный, я неделю к Гурову близко не подойду. Мне лично следить за ним — легче застрелиться! Ты должен установить за ним “наружку”. Он ее, конечно, почувствует, однако жить и работать сыщику надо, он будет передвигаться. Вот примерно через неделю я должен знать, где и когда он бывает, на каких машинах ездит, взять его можно только неожиданным подходом, в определенном месте. Всякие слежки и засады для меня исключены, он такого фраера влет вычислит и ликвидирует. Я должен выйти один раз, в определенное время и в конкретном месте. Думай, командир, надо мной крыша не горит.

* * *