Шакалы

— Смотри, такое дерьмо, а слово сдержал. Этого, — Лялек указал на лежавшего на шоссе главаря, — оттащите в кювет, проезду мешает.

Машины умчались. На следующий день в “МК” была короткая заметочка, что в результате разборок...

* * *

“Наружка” не спускала глаз с оперативников Гурова, наблюдали за Крячко и Орловым. Однажды генерал не выдержал, позвонил на пост ГАИ, и машину задержали. Орлов тяжело выбрался из своей “волга”, подошел к задержанным, инспектор ГАИ проверял водительские права, техпаспорт, козырнул и доложил:

— Все в порядке, господин генерал-лейтенант.

— Ваши служебные удостоверения, — не глядя на задержанных, сказал Орлов.

Старший группы, прикидываясь дурачком, хлопал по карманам, говорил:

— Какие удостоверения, паспорта с собой тоже нет.

Орлов жестом подозвал экипаж остановившейся неподалеку ПМГ. Когда лейтенант подбежал, Орлов сухо сказал:

— У меня есть основания подозревать, что эти люди имеют при себе наркотики, обыскать, все на капот машины.

За спиной задержанных встал омоновец с автоматом. Старший группы глянул зло и пробормотал:

— На пенсию собрался, генерал?

И тут случилось невероятное: выдержанный, спокойный, как скала, Орлов влепил парню пощечину, не ударил кулаком, а именно отвесил пощечину, но парень рухнул под колеса машины.

— Ты как разговариваешь со старшим по званию, сопляк?

Через минуту Орлов, забрав четыре офицерских удостоверения “наружки”, направился к своей “волге”.

— Господин генерал... Господин генерал, — семенил старший, держась за пылающую щеку. — Мы люди подневольные, нам приказали.

— Вот кто приказал, пусть явится ко мне в кабинет и, возможно, получит ваши ксивы.

Вот и все события, происшедшие за последние двое суток. Все следили за всеми, конкретных результатов ни у кого не было.

Гуров жил в Троицком, что на Клязьминском водохранилище, в семи-восьми километрах от Кольцевой. Дом построил и ухе полностью обставил официальный миллионер, хороший знакомый Юрия Карловича Горсткова. Это была шикарная двухэтажная вилла со всеми мыслимыми удобствами, обставленная дизайнером современной итальянской мебелью.

Гуров чувствовал себя здесь как невольный участник мыльной оперы, отрывки которой порой видел по телевизору. Вилла была построена и обставлена изысканно, но русскому человеку, не привыкшему к западной роскоши, было здесь неуютно. Судя по наличию книг и огромного письменного стала, полковник расположился в кабинете. Здесь был роскошный диван, который раскладывался в царское ложе, телефон, ВЧ, компьютер, принтер и, конечно, телевизор.

В доме жили два молчаливых охранника. По одежде, манере держаться и некоторым другим мелким признакам сыщик определил сорокалетних мужиков как людей, некогда окончивших Высшую школу КГБ. Олег и Виталий, так представились охранники, вели себя с Гуровым предупредительно, предельно вежливо, но держали на дистанции. Если он задавал, с их точки зрения, лишний вопрос, то они попросту не отвечали, словно не слышали.

Делать Гурову было практически нечего, редкие телефонные звонки никакой новой информации не содержали, а старую ухе столько раз продумал и передумал, что отупел, уже начал плохо соображать.

От безделья он начал изучать округу, но, когда захотел выйти за кованые ворота, Олег моментально оказался рядом и сказал:

— Лев Иванович, мы вас задерживать не можем, но выходить не советуем. Вы разговариваете по телефону, а этот аппарат никак не защищен. Если вас подстрелят, у нас будут неприятности, а у нас с Виталиком дети.

Столь прозаическое объяснение, почему не следует гулять по окрестностям, понравилось Гурову своей прямой откровенностью. Мол, ты, дружище, распоряжайся своей жизнью, как желаешь, только не доставляй нам неприятности.

Гуров рассмеялся, оглядел Олега, который по годам был намного моложе сыщика, но, стоя рядом, смотрелся, как боец-первогодок выглядит рядом со служивым старшиной роты. И, видимо, Олег и сам это чувствовал, он ничего не знал о госте, получил лишь указание хозяина. Приглядевшись к походке, манере садиться, поворачиваться, главное, смотреть на собеседника, охранник понял, что поселился волкодав, на которого идет большая охота.

— Парень, — ответил Гуров, редко называвший охранников по именам, — если меня не уложат первым выстрелом, обещаю тебе уползти за ворота, пусть твои детки живут спокойно.

— Лев Иванович, я не хотел вас обидеть, — Олег покраснел, даже начал заикаться. — И за что вы на нас с Виталием косо смотрите, не пойму, мы вроде соответствуем, стараемся.

— Пустяки, Олег, просто настроение херовое, дело у меня не ладится. Тут еще нашлись желающие меня убить, понимаешь. А я этого не люблю. А что это к вам никто с соседних строек не заглядывает?

Гуров указал на множество уродливых, в основном недостроенных кирпичных особняков, которые тяжело громоздились неподалеку, походили на рыцарские замки средневековья, небольшие крепости. Сыщику порой казалось, что из окна-амбразуры вот-вот появится ствол “максима”, мелькнет алая косынка Анки-пулеметчицы.

— Они сами по себе, мы сами по себе.