Шакалы пустыни

Хлопали паруса — большой передний назывался «кумаш», кормовой — «трикэта» — дахабья вновь ловила изменчивый ветер. Не такой уж изменчивый этот речной ветер, но в сочетании с изгибами русла доставляет уйму хлопот и матросы практически непрерывно работают с реями. На мелководье шкот постоянно в руках самого опытного речника, и как только барка садится на мель, шкот отпускается, звучит многословная арабская «полундра», матросы раздеваются и сигают в воду. С призывами ко Всевышнему и жалобными стенаниями, но весьма живо «Легкая Шеп» оказывается выпихнутой обратно на фарватер. И вновь берегами тянутся обработанные и брошенные поля, леса финиковых пальм, то показываются желтые равнины обеих пустынь, то вновь загораживают мир голые горные склоны и отвесные обрывы, проплывают деревушки и городки, напоминают о тщете времен развалины вымерших селений и руины древних храмов. Стонет в досаде, не отрываясь от подзорной трубы, алчная профессор.

Маячили впереди белые паруса флотилии, силилась их догнать «Шеп», никто не стрелял с берегов, беспрепятственно маршировала сухопутная часть корпуса. Сгинул Мурат-бей, растворились в пустыне мамлюки, никто не мешал французам входить в Африку подобно граненому галльскому стилету, пронзающему мешок верблюжьей шерсти. (Как там правнук бедуинов? Небось заскучал без зрелищ?) Катрин хотелось и не хотелось спать, она вяло слушала болтовню раненых и назидательные краткие пояснения переводчицы о местных нравах и обычаях. Ох, как строга и правильна красивая девчонка, если пришлось под никабом навечно спрятаться-укрыться.

* * *

На штабной «Неаполь» сосланная архе-зэка пересела на пристани маленького городка с чисто рейнским дамским именем-названием — Минни. Гавань наполнили суда экспедиции — приказ был «скорейше двигаться к Луксору», капитаны и команды спешили пополнить запасы, остальные военнослужащие — размять ноги и пополниться впечатлениями. Войной здесь и не пахло: пристани тесного порта мгновенно наводнили торговцы съестным и всякой всячиной, вездесущие истошные выпрашиватели «бакшиша» чуть ли не штурмовали боевые барки. Катрин по дороге на флагман прикупила полмешка яблок. Стильный «Латино» начал ныть про дискредитацию высокого звания участника ученой экспедиции, Катрин напомнила, что она по статусу служанка и с хилым багажом выглядит неубедительно. Поскольку заставлять архе-зэка вновь обряжаться в форменную абаю у научного руководства язык не повернулся, Катрин осталась в боевых шальварах и шикарной безрукавке, а арсенал за поясом выглядел несколько вызывающе. Версию насчет служанки пора было признать идейно устаревшей. Но выдумывать что-то новое было лень — и так сойдет. Лицо закрыто — значит, угнетенная женщина Востока, а уж арабского или монтенегрийского, не будем уточнять. Все равно все разумные люди справедливо за шпионку принимают.

Протолкались сквозь скопление зевак и мальчишек, требующих у экипажа «Неаполя» кинуть монетку или хотя бы стрельнуть из пушки.

— О! Э… — начал часовой у сходен.

— Это наша прислуга, она приберет каюту гражданки Монтозан, и… — замялся научный помощник уже хорошо знакомый экипажу «Неаполя».

— Именно. Я специалистка по конюшням и уходу за лошадьми, — подтвердила Катрин. — Солдат, ты за шпионами и поджигателями следи, а с моим жилетом и сорочкой все нормально.

— Мадам! Даже и не думал ничего такого! — запротестовал воин.

— Вот это напрасно и даже обидно. Думать можно. Но незаметно. Ибо войну никто не отменял, — Катрин положила на фальшборт три яблока. — Сменишься с поста, сгрызи. Вкусные, я пробовала. И поясни товарищам по оружию, что научная прислуга — особа простая, но дающая исключительно яблоки.

— Все понял! — часовой молодцевато подтянулся. — Поясню!

…— Как это грубо и прямолинейно, — прошептал шокированный «Латино».

— Что ж мне, реверансы разводить, что ли? — поинтересовалась Катрин, озирая палубу. — Я открыта общению, но сама выбираю, к какому роду общения открыта. Ты сам попробуй, вдруг понравится. Это же не нудная Франция будущего. Нормальные люди, простые разговоры. До письменных взаимообязывающих договоров на флирт еще не додумались.

«Неаполь» на шпионку произвел приятное впечатление. Сразу видно, что флагман: просторно и аж четыре пушки. Правда в реальности «центрального» вектора пушки не особо помогли и флагман флотилии погиб в героическом неравном бою[8]. Будем надеяться, здесь все будет иначе, благо и имя у корабля иное. В любом случае то сражение случилось гораздо позже текущего исторического момента.

Каюта носила следы спешного переоборудования накануне отплытия и последующего хаотичного бытия крайне бесхозяйственной архе-профессорши. Ну и Дикси тут явно отметилась. Впрочем, жить вполне можно. Гораздо важнее, чтоб и спать было можно. Катрин заперла дверь, с удовольствием вспомнила, как удачно «забылась» на «Шеп» окаянная собаченция, и бухнулась на постель. Покрывало снимать не стала — от белья пахло кочевой жизнью, пролитым вином, парфюмерией (вроде бы мужской?), табаком и иными дорожно-археологическими ароматами.