Шакарим

Ранней весной 1723 года войско джунгар вторглось в казахскую степь. Нашествие шло широким фронтом с востока. В течение короткого промежутка времени завоеватели смели разрозненные казахские ополчения, захватили все Семиречье, взяли Ташкент, Сайрам, Туркестан и другие города. Джунгары убивали мирных жителей, угоняли скот, рассеивали казахские аулы далеко по степи. Оставленных без традиционных структур хозяйствования людей зимой настиг голод.

«Когда казахи и калмаки схватились в 1723 году, военачальник калмаков Цеван Рабдан уничтожил много казахов, обратив остальных в бегство, — писал Шакарим. — Оборванные, голодные люди пешком добрались до озера, усыпав побережье своими телами. И тогда один аксакал сказал: «Дети мои, как не забывает человек выпавшие на его долю мгновения счастья, так и мы должны запомнить великое горе, постигшее нас. Наши мучения следует назвать: «Ак табан шубырынды» (брели, пока не побелели подошвы)».

Именно этот год остался в памяти казахов как «Год великого бедствия».

Летопись этого бедствия, запечатленная в устном народном творчестве, передавалась из поколения в поколение, по сути, без искажения смысла. Зафиксированные Шакаримом сведения совпадают с записями устных преданий из других источников.

«В 1723 году, в год Великого бедствия, когда Средний жуз дошел до Есиля, Нуры, Сарысу, наш род Тобыкты ушел в сторону Оренбурга в леса под Орском, — продолжал Шакарим. — Прослышав о том, что Младший жуз, продвинувшийся еще дальше, принимает русское подданство, напуганные тобыктинцы вновь откочевали, теперь уже к берегам рек Иргиз и Тургай. Родившиеся на той земле прадеды наши в четвертом колене — Ыргызбай и Тургай — были названы по наименованиям рек. Оттуда тобыктинцы под предводительством батыра Мамая дошли до нынешних мест — до Кокен Орды и гор Догалан…