Шах-наме

Михрак в Джахраме, правнук кеев, жил.
Нушзад Михрака-мужа возрастил.

Узнал Михрак о бедах Ардашира,
Что окружен врагом владыка мира,

Что обречен он с войском голодать,
Что некуда им больше отступать.

И ополчил войска Михрак упрямый
И на столицу двинул из Джахрама.

Сокровищницы шахские Михрак
Опустошил, страну поверг во мрак.

Лев-Ардашир, услыша весть об этом,
Великим обязал себя обетом:

«Клянусь не выступать на бой с врагом,
Не защитив сперва свой отчий дом!»

Помощников своих созвал он главных,
Мужей науки, полководцев славных.

«Что думаете вы? — он им сказал.—
Мы — в яме. Да еще Михрак напал.

Разбиты мы, невмоготу нам стало…
И вот еще Михрака не хватало!»

«О государь! — сказал ему совет.—
Ему спасенья от возмездья нет!

Ты — кей, владыка истинный. Как можно
Тужить, когда твой враг — Михрак ничтожный?

Ты — царь, хранимый волею судьбы,
Повелевай! Мы все — твои рабы!»

Шах приказал подать вино и чаши,
Раскрыть суфру, весны цветущей краше.

Барашков жарить на углях велел,
Устроил пир, душой повеселел.

Когда жаркое на углях поспело,
Стрела из тьмы глубокой прилетела.

Барашку в спину та стрела вошла.
Отпрянули все гости от стола,

И побледнели щеки их от страха,
Не содрогнулось только сердце шаха.

Он выдернул стрелу; глядит — она
Письмом таинственным испещрена.

Встал, разобрал дабир, мудрец индийский,
Письмо, что писано по-пехлевийски.

Сказал: «О шах! Звезда твоя светла.
Друг пишет нам. Письмо его — стрела:

«Когда б из лука целился в царя я,
Стрелу в него вогнал бы до пера я.

Есть червь у нас в твердыне — наш оплот;
Пусть миром государь от нас уйдет!»

И все вазиры шаха изумились,
Когда им знаки тайные открылись

На черной деревянной той стреле.
Густела ночь. Тонула даль во мгле.

И все молились в робости великой,
Чтоб фарр не мерк над истинным владыкой.

Ардашир узнает тайну непобедимости Хафтвада