Шахматист

Первым следом был д'Антрагю, гордец и дурак — как вообще вы можете использовать таких людей?! Нет, вас он не предал, просто, он не знает искусства конспирации. Твой любимый Шекспир писал: «Лис, когда он желает украсть ягненка, не лает». За д'Антрагю в Дрездене давно уже следил наш человек, который понял, что нечто готовится[277]. Я начал догадываться, что это, когда д'Антрагю насел на монаха, угрожая ему. Это было ошибкой. Монах пришел к нам, и я начал ждать тебя, я мечтал о тебе, ты мне был ужасно нужен. Начиная с Гостыня, ты уже находился под постоянным наблюдением. Случайный арест в монастыре мог нам все испортить, но еще до того, как я успел принять меры, монах проявил достойную похвалы инициативу и освободил тебя. Случай этот был нам весьма полезен, поскольку, в результате ты поверил, будто монах ваш друг. Но на этом замечательном свете как правило, тот из наших врагов самый опасный, кто становится нашим другом. Или ты об этом не знал?

После подмены я тоже не мог тебя арестовать, поскольку спугнул бы каналий, которые устроили заговор в ближайшем окружении императора. Для меня будет наслаждением присутствовать на их казни…»

Бенджамен отложил письмо и закрыл глаза. Он мог представить себе эту сцену: в Познань возвращается фальшивый Наполеон, извещенное о подмене командование филадельфов раскрывается, желая приступить к действиям, и вдруг с изумлением узнает, что перед ними император настоящий! Чьи-то руки ложатся им на плечи, заговорщиков связывают, бросают в подвал, а там пытками извлекают самую тайную правду, имена, псевдонимы, схему организации — все[278]. И это он, Батхерст, послужил Шульмайстеру ключом для того, чтобы открыть эти двери. Где же конец унижениям от этого поражения?! Он вернулся к чтению:

«Среди всего прочего, именно поэтому ты уедешь свободным. Конечно, я мог послать погоню и убить тебя без особого шума, где-нибудь в лесу или по дороге. Но я даже не пытался сделать это, и даже не потому, что об этом просил отец Стефан. Это романтик, фанатичный католик. Он увидел у тебя медальон с Девой Марией. Этим ты его подкупил. Но я бы не послушал его, если бы хотел тебя убить. Но не захотел, поскольку ты подкупил и меня. За тебя одного я отдал бы многих своих людей. Опять же, членов семьи не убивают. Такие как ты и я рождаются раз в столетие и образуют нечто вроде клана, который сам сеет смерть, но члены которого обязаны щадить друг друга, чтобы вид преждевременно не погиб. Но, несмотря на это, прошу, не переходи мне дорогу во второй раз, поскольку тогда мне пришлось бы тебя убить, или ты должен был бы убить меня, что мне тоже было бы неприятно.